Алые Розы
Шрифт:
Я бы приняла её, постаревшую, с долгами, с детьми, любила бы их, как своих. Любила бы так, как люблю её. А она каждый день в соцсетях постит фоточки их счастливого семейства и обо мне даже не вспоминает. Я ей не нужна. Я не нужна никому, я лишняя в этой жизни. И мне приходится знакомиться с очередной юной студенткой, обучать её женской ласке и кунилингусу и выпускать во взрослую жизнь в объятия очередному козлу. Я уже и не надеюсь встретить настоящую любовь, она осталась там, в далёком прошлом, в котором я сейчас и живу.
Старость застанет меня в одиночестве в доме престарелых, где всем, наконец,
— Юу-у-уль, ты есть будешь? — зовёт меня из кухни мамка.
— Чуть позже, мамочка, — отвечаю. Мне сейчас не хочется есть, а хочется помечтать.
Вновь залезаю под одеяло. А может, подрочить — ну так, для профилактики, чтобы хоть как-то себя развлечь. Вспомнить, что у меня есть клитор. Дожились — уже и дрочить себя заставляю. Я вкрай обленилась.
Смеюсь. Насмешила сама себя. Уж не так мне и плохо. Выглядываю из-под одеяла, за окошком темнеет. Похоже, я целый день провалялась, так никуда и не сходила. Резко встаю с кровати и надеваю тапочки. От резкого подъёма кружится голова. Нужно чего-нибудь съесть.
Я захожу на тёмную кухню и включаю свет. Наливаю кипятка из чайника, завариваю чай покрепче и сахара кладу побольше. Обычно двух ложек мне хватает, но сейчас кладу три, мне хочется послаще. Долго размешиваю сахар, пробую чай — безвкусный. Кладу четвёртую ложку и продолжаю размешивать.
Смотрю, что стоит на плите. В сковородке — картошка с мясом. Несколько секунд размышляю и закрываю её крышкой. Достаю из морозилки мороженое и накладываю себе в фарфоровую чашечку. Заставляю себя съесть одну ложечку и запиваю горячим чаем. Во дворе темнеет. Уже скоро появятся первые звёзды на небе, а я всё сижу и наслаждаюсь одиночеством. А может, сходить погулять, воздухом подышать?
«Меня же там изнасилуют… Главное — чтобы не убили, а то мамка не переживёт». — Ну вот откуда эти мысли? Как будто у меня уже такое случалось. Почему я всё время о насилии думаю? Просто как представлю себе юную нежную девочку, гуляющую в одиночестве… Это же готовая жертва для насильника. Двум крепким парням не составит никакого труда заткнуть мне рот и затянуть в тёмный переулок.
А дальше — дело техники: сорвать трусики и вставить в меня свой член. И чем сильнее я буду сопротивляться, тем быстрее они кончат. А после заставят меня сосать, накончают мне полный рот, ещё и глотать заставят. Следить будут, чтобы я всё до последней капли проглотила. Запугают до смерти и отпустят. И я, испуганная, в изорванной одежде и наглотавшись чужой спермы, пойду домой.
А потом долго и нудно буду посещать психолога, группу пострадавших от насилия. Рассказывать им свою слезливую историю, как в американских фильмах. Зато я официально могу стать лесбиянкой, и можно ни от кого не прятаться. Во всём есть свои плюсы.
Так, хватит о всякой ерунде думать! Не хочу, чтобы меня насиловали. Я и так не особо адекватна. А после такого, у
Провожу язычком по ранке на губе (это меня Викуся укусила, мне даже приятно). Укус любимой — подумать только, что меня возбуждает! Сразу какие-то вампирские ассоциации возникают. Вампирши-лесбиянки — отлично звучит! Где-то была такая книга — может, почитать? Ага, конечно вот чего-чего, а книг о лесбиянках, я ещё не читала! Но мысль хорошая, надо будет попробовать.
Оставляю на столе недопитый чай и иду в ванную чистить зубы. Обожаю свои зубки, особенно, когда они белые! Выдавливаю пасту на щётку и начинаю чистить. Смотрю на себя в зеркало и понять не могу, как можно было бросить такую красавицу. Ещё сильнее давлю на щётку, ещё тщательней вычищаю зубы. Сколько там минут положено? Две? Буду все пять чистить. Может, ещё отбеливание сделать? Хотя зачем — они и так беленькие.
Смотрю на себя, а думаю о Вике. Чем-то я на неё похожа, а может, мы сёстры? И значит, я сексом с сестрой занималась. Такой вот у нас лесби- инцест получился. Всё, хватит думать о всяких гадостях, иду спать! А саму так и подмывает набрать в интернете «сёстры-лесбиянки». По-моему, я что-то такое видела. Ещё и русские. Две девочки показывали паспорта, что они родные сёстры, а потом лизали друг другу. На что только не пойдёшь ради денег! Хотя, если подумать, а вдруг у них любовь?
Я требую от общества уважать своё право на «розовую» любовь. А они требуют уважать своё право на инцест. Так и до педофилии недалеко. Ф-у-у, какая гадость! Я — лесбияночка, и это нормально, а инцест — это уже извращение. Так не должно быть. Как же быстро я из обвиняемых в обвинители пересела! Плюю на чужие чувства, чужую любовь не уважаю. Но, с другой стороны, лесбиянки — это же почти что норма. Я уже давно убедила себя, что это так, осталось только открыто во всём признаться. Хочу, чтобы общество знало и не осуждало меня. Хочу иметь право любить того, кто мне нравится.
Но Вика… захочет ли она афишировать? Просто, если всем расскажу, что я лесбиянка, значит, любая девушка со мной будет под подозрением. От меня и Катька тогда отвернется, и все, все, все. Чёртово общество, ну что ты с нами делаешь?! Я и так проиграла битву за любовь, так ещё и осуждаешь меня, заставляешь за мужика замуж выйти. Конечно, от меня же детки нужны. Я же кусок мяса, инкубатор для размножения. Да я и не против, только бы любить позволили того, кого я сама выберу.
А может, к Сашке вернуться? Скажу, что передумала, что я больше не лесби, и он сам ко мне прибежит. Вот только Вика со мной точно общаться перестанет. А зачем мне Сашка, если я лесбиянка? Мне Вика нужна. Чёрт, я запуталась!
Полночи не сплю, под утро засыпаю. Просыпаюсь поздно, почти в 12. Мамы, понятное дело, дома нет, она на работе. На плите какие-то макароны с сосисками. Пытаюсь что-то поесть, не получается, и не потому, что сосиски похожи, на сами знаете что и в горло не лезут. Еда вообще мне кажется безвкусной. Ничего не могу с собой поделать, не запихивать же её в себя силой. Сижу в своей комнате смотрю видосики на ноуте, иногда плачу. Вообще плаксивой стала и чувствительной. Любая грустинка — и я в слезах.