Алые Розы
Шрифт:
— Это значит, что ты уходишь из «семьи», — улыбаюсь я.
— Никуда я от вас уйду, вы же мои бусечки. — Вика прижимает меня и Сашу к себе. А она довольно сильная, потому как сгребает нас в охапку одним движением. Я вырваться не могу, даже если захотела бы. — Юлька, Сашка, вы такие оба классные! Даже не знаю, как я без вас! — Она смотрит на меня и Сашку и говорит. — А может, перейдём в ислам? Там можно иметь трёх жён.
— А где мне ещё и третью искать? — улыбается Сашка.
— А зачем тебе третья? Тебе что, нас двоих не хватает? — наигранно обижаюсь я.
— А как мы об этом скажем
— А может им не говорить, — предлагаю я. — Никто, вроде, пока не догадался, что мы спим втроём. Никто нас с тобой даже лесбиянками не называл… ну, кроме тех парней в кинотеатре, а мы тогда ещё даже не целовались.
— Пожалуйста, не говори это слово, меня каждый раз передёргивает, как его слышу.
— А что тут такого? Мы занимается этим, целуемся, лижемся, спим друг с другом… лично мне оно даже нравится, звучит прикольно: лесбиянка, лесбиянка, лесбиянка… — смеюсь я.
— Мне больше нравится «бисексуалка», и вообще мы просто экспериментируем, а лесбиянки реально любят друг друга. Мы играем во взрослые игрушечки: «кисули», клиторы, «лепесточки», — улыбается мне Вика.
— Ты играешь со мной, а я и вправду люблю тебя, — вдруг признаюсь я. Мне почему-то кажется, что это лучший момент, чтоб признаться, и другого уже не будет.
— Я тебя тоже люблю, Юлечка, — улыбается мне Вика.
— И я вас люблю, — обнимает нас Сашка.
— Да нет же, — говорю. — Я люблю тебя, прям сильно-пресильно! Жить без тебя не могу, ты нужна мне, как воздух! Когда тебя рядом нет, я задыхаюсь, мне каждую секунду недостаёт твоего тепла, твоих прикосновений, твоих ласк. Твоего голоса. Люблю и обожаю тебя все душой, всем сердцем! От кончиков пальцев до… до… я не знаю, до чего. Каждую клеточку в тебе зацеловать готова!
Сашка как-то странно на меня смотрит, но я смотрю только на Вику. Сейчас только одна она для меня существует на всём белом свете.
— Это влюблённость. Ты же сама рассказывала, как в лагере в девчонку влюбилась, а потом всё прошло, — смотрит на меня Вика.
— А мне ты не рассказывала, — влезает в разговор Сашка.
— Как-нибудь расскажу, — отмахиваюсь от него, как от назойливой мухи, а сама смотрю на Вику, глаз от неё отвести не могу. Вытягиваю из-под одеяла её ножку и продолжаю мять её в своих руках. — Вика, я люблю тебя. Мне слов не хватает, чтобы всё сказать. Я обожаю тебя, молюсь на тебя! — У меня на глазах даже слёзы выступают. — Люблю тебя больше жизни, больше Сашки, больше мамки — больше всего на свете. Я готова умереть ради тебя! Хочу принадлежать лишь тебе одной. И хочу, чтобы ты об этом знала.
— Ты что, пьяна? — Вика вырывает свою ножку из моих рук и отсаживается от Сашки.
Он напрягается и зыркает то на неё, то на меня:
— Я тоже в немного в шоке, — выдаёт Сашка. — Юль, так ты что, лесбиянка?
— Да, — честно киваю я. — Прости, что обманывала тебя. Прости, что клялась в любви. Теперь, когда всё открылось, я хочу, чтобы ты не держал на меня зла. Ещё раз прости.
— Постой-постой, может, тебе кажется, что ты в Вику влюблена? — Он будто успокаивает сам себя. — В конце концов, мы ведь всё равно решили
— Я просто хотела, чтобы ты знала о моих чувствах. — Я смотрю на Вику. — Мне так тяжело было всё в себе держать!
— Та-а-ак, вот только не надо и из меня лесбиянку делать! — громко кричит она.
Я подвигаюсь к ней, но она сторонится меня.
— Прости, я всё испортила, — шепчу я и тянусь к ней, чтобы поцеловать.
— Не прикасайся ко мне, сраная лесбуха! — кричит она и даёт мне пощёчину. Это больно — как ножом по отрытому сердцу! И зачем я перед ней открылась? Могла ещё потерпеть, пока она окончательно в меня не влюбится. Как же не вовремя я решила об этом поговорить и всё испортила.
Я смотрю на неё, и у меня из глаз сами собой начинают течь слёзы.
— Вик, зачем ты так со мной? — Мне жаль себя, безумно жаль! У меня трясутся руки. А она смотрит на меня и через секунду осознаёт, что наделала.
— Ой, прости, Юлечка, прости моя маленькая, я случайно. — Она гладит меня по лицу. Сама, видать, жалеет, что ударила меня. — Просто все эти твои лесбийские замашки уже начинают меня пугать.
— Но ведь только что всё было в порядке.
— Только что я не знала, что для тебя это так серьёзно… а сейчас… — Она не может подобрать слова.
— Давай забудем, и пусть всё будет, как раньше. Вик, пожалей меня, не разбивай мне сердце, прошу тебя!
— Я думаю, мне лучше сейчас уйти.
Она встаёт с кровати и начинает быстро одеваться.
— Куда ты, на ночь глядя? — пытается остановить её Сашка. Но тщетно. Она не хочет его даже слушать и буквально вылетает из дому. А я сижу и сглатываю, смотрю в точку перед собой, ничего не могу понять и ничего не могу поделать. Я реально в шоке.
Сашка видит меня в таком состоянии, садится прямо передо мной и берёт меня за руку. А я смотрю на него, и мне так больно, как никогда ещё не было. Меня сейчас буквально вывернет от боли.
— Верни её, — едва шевелю губами я. Сдерживаюсь, чтобы не зарыдать.
— Но она же сказала, что уходит… Остались мы вдвоём, любимая.
— Верни, я тебе говорю… иначе между нами всё кончено. Понял?! — Я впервые кричу на него. Я не знаю, что делать и как поступить. Я в полном замешательстве.
— Ты реально её любишь? Это правда — все, что ты говорила?
— Да, — я начинаю рыдать. — Саша, Сашенька, мой хороший. Верни мне Викулечку, я умоляю! Прости, что так вышло. Прости. Я готова быть с тобой, но только если она будет рядом. Без неё я умру!
— Ты готова поставить наши отношения на кон…
— Да я на всё готова. Если через пять минут её здесь не будет, я ухожу от тебя, я не шучу, всё кончено.
— Юль, постой, что ты говоришь-то такое… Она же сама сказала, что не хочет быть с тобой.
Демонстративно ставлю таймер на телефоне и кладу его на стол.
— У тебя уже меньше пяти минут, — говорю. Я умею быть жестокой, если меня вынуждают. По жизни я мягкая и ласковая, даже чересчур.
— Бред какой-то! Это же какой-то бред! — Сашка встаёт и уходит в другую комнату. — Поговорим, когда ты поумнеешь, — кидает он напоследок.