Шрифт:
Грэм Макнилл
Алый король
Действующие лица
Магнус Красный — примарх Тысячи Сынов
Лоргар — примарх Несущих Слово
Азек Ариман — главный библиарий
Амон — советник примарха
Хатхор Маат — адепт Павонидов
Собек — советник Аримана
Менкаура — адепт Корвидов
Санахт — адепт Атенейцев
Толбек — адепт Пирридов
Игнис — адепт ордена Погибели
Бёдвар Бъярки — рунный жрец Тра
Свафнир Раквульф — творец скорби Тра
Ольгир Виддоусин — щитоносец
Гирлотнир Хельблинд — щитоносец
Харр Балегюр — берсерк
Малкадор Сигиллит — регент Терры
Йасу Нагасена — Избранный, Гончая Малкадора
Дион Пром — Странствующий Рыцарь, бывший главный библиарий Ультрамаринов
Антака Киваан — бывший библиарий Гвардии Ворона
Умвельт Икскюль — кибертеургист [12] , Тагмата Омниссия
Креденс Аракс — магос Механикума, повелитель «Урсараксов»
Зайгман Виденс — магос Механикума, статистик-прогностикатор
Виндикатрица — инфокузнец боевых автоматонов-вораксов
Цезария Лавентура — страж Камити-Соны
Госпожа Веледа — картомант
Ямбик Сосруко — мигу, сын госпожи Веледы
Лемюэль Гомон — бывший летописец
Камилла Шивани — бывший летописец
12
Теургия — магическая практика, направленная на практическое воздействие на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ.
Чайя Парвати — выжившая с Просперо
Однажды вечером в этт аскоманнов пришел годи-изгой. Хотя вслед за вороньими провидцами неизменно являлись бедствия — бедовые звезды, — вождь, разумеется, не выгнал жреца, а пригласил к своему очагу и преломил с ним мозговую кость. Взамен годи поведал старейшине племени о битве, что ярится в сердце каждого воина ледорожденных.
Он сказал: «Слушай внимательно, владыка этта, и знай, что внутри любого из нас сражаются два волка. Имя первому — Зло. Суть его — гнев, зависть, ревность, скорбь, сожаление, корысть, высокомерие, жалость к себе, чувство вины, обида, ложь, гордыня и самолюбие. Имя второму — Добро. Суть его — радость, любовь, надежда, безмятежность, скромность, милосердие, отзывчивость, правда, сострадание и вера.
Вожак аскоманнов думал над словами гостя весь переход луны. Наконец, когда тени убежали от солнца и паковый лед заблестел подобно стеклу, он спросил: «Какой же волк побеждает?»
Годи ответил просто: «Тот, которого ты кормишь».
Время вышло.
Ночь опускается на Империум, но эта Новая Ночь не станет эпохой тьмы. Она принесет безжалостное просвещение, что заполыхает погребальными кострами обреченного человечества. Столь грозное сияние уже отбрасывает две тени, воюющие между собой в каждой душе. Тиранический мрак борется с освобождающим светом, и исход подобной схватки служит истинным мерилом для любого героя.
Что
Хороший ли я?
Верю, что да, но могу ли я полагаться на веру?
В промежутках между расспросами Малкадора и требованиями Дорна я брожу по берегам подземного озера за особняком, явно построенным для существа моих размеров, и гляжу на свое отражение в темных водах.
Но действительно ли то меднокожее создание, что смотрит в ответ, есть я?
Такой вопрос занимал меня большую часть времени, прошедшего с тех пор, как я сломал золотые двери и затем попытался исправить нанесенный ущерб.
Данная сущность — ипостась меня, Магнуса.
Хотя бы в этом я не сомневаюсь.
Приятно думать, что здесь находится моя хорошая часть — пожалуй, даже лучшая. Тот, кому принадлежит это отражение, наделен гордостью, благородством и интеллектом в идеальных пропорциях. Пыл его души смягчен пониманием того, что всегда есть чему поучиться и всегда найдется кто-нибудь умнее тебя.
Со временем мне стало ясно, что я — лишь один из аспектов Магнуса Красного.
Мое тонкое тело, сокрушенное Волчьим Королем, подобно рухнувшей статуе разлетелось множеством осколков по волнам Великого Океана. Интересно, прочие фрагменты Алого Короля думают о себе так же? Известно ли им вообще о существовании других ипостасей? Или же любой из них мнит себя единственным и, что следует из подобной интерпретации, исключительным?
Возможно. Но, несомненно, все они должны признавать, что тот, кто обитает на вершине циклопической башни в безымянном мире на просторах эмпиреев — именно то целое, от которого откололся каждый из нас.
Высокоумные вопросы, на которые нет простых ответов… Так или иначе, мне больше нечем занять себя, пока я в одиночестве сижу на стылом озерном берегу и обдумываю последовательность событий, приведших меня сюда.
Мыслями я неизменно обращаюсь к Хорусу.
Мой брат превратился в нечто чудовищное, совершенно нечеловеческое, однако мне хочется увидеть его. Я мечтаю, чтобы над головой у меня светились звезды, а не слой биолюминесцентной породы во много километров толщиной. Я жажду вернуться в уютную реальность эпохи, где вселенная подчинялась логике.
Но мне становится все сложнее отделять реальность от вымысла, и с каждым днем я все сильнее сомневаюсь, что между ними есть разница.
Мы смотрим на бытие через мутную завесу.
Мы воображаем, что подчиняем наши убеждения строгим принципам — говорим себе, что верим лишь тому, в истинности чего вполне убедились сами. Это добровольный самообман. Чем шире становится наш кругозор, тем больше та часть представлений о Вселенной, которую мы неизбежно принимаем из чужих рук. Наши воззрения почти в каждом аспекте определяются позицией научных или иных авторитетов.