Алый Пимпернель. Дьявол верхом
Шрифт:
— Почему бы и нет, сэр Перси? Настоящее не так уж радостно, чтобы не желать хоть ненадолго вернуться в прошлое.
Взяв протянутую ему руку, сэр Перси церемонно поцеловал кончики пальцев.
— Думаю, мадам, — сказал он, — вы простите меня, если в вашем путешествии в прошлое вам придется обойтись без моей скучной компании.
Вновь Блейкни попытался уйти, и вновь его остановил нежный и детский голос.
— Сэр Перси!
— Ваш слуга, мадам.
— Неужели любовь может умереть? — с внезапной горячностью воскликнула Маргерит. — Мне казалось, что страсть, которую вы испытывали ко мне, в состоянии продлиться дольше жизни! Неужели
При этих словах его массивная фигура, казалось, окаменела; волевой рот сурово сжался, а обычно ленивый взгляд голубых глаз приобрел безжалостное выражение.
— Преодолеть с какой целью, мадам? — холодно осведомился он.
— Я не понимаю вас.
— А между тем, это достаточно просто, — продолжал сэр Перси с внезапной горечью, которую изо всех сил старался скрыть. — Я почтительно задал вам вопрос, ибо мой неповоротливый ум не в состоянии постичь причину внезапной перемены настроения вашей милости. Вам угодно возобновить дьявольскую игру, в которую вы столь успешно играли в прошлом году? Вы желаете вновь увидеть меня у ваших ног, сходящим с ума от любви, чтобы иметь удовольствие отшвырнуть меня пинком, словно надоедливую собачонку?
Маргерит удалось вывести мужа из апатии — именно таким она помнила его год назад.
— Умоляю вас, Перси! — прошептала она. — Неужели мы не можем похоронить прошлое?
— Простите, мадам, но насколько я понял, вы только что выразили горячее желание туда вернуться.
— Я говорила не об этом прошлом, Перси! — продолжала Маргерит, и в ее голосе вновь прозвучала нежность. — Я имела в виду время, когда вы любили меня, а я… О, я была тщеславной и легкомысленной, ваше богатство и положение ослепили меня! Я вышла за вас замуж, надеясь в глубине души, что ваша великая любовь ко мне пробудит в моем сердце ответное чувство. Но, увы!..
Луна, спускавшаяся к горизонту, скрылась за облаками. На востоке мягкий сероватый свет лишь начинал рассеивать ночной мрак. Сэр Перси мог видеть только грациозный силуэт Маргерит, ее царственную голову с короной из густых золотистых волос, в которых поблескивал маленький, похожий на звезду красный цветок из драгоценных камней.
— Спустя сутки после нашей свадьбы, мадам, — заговорил он, — маркиз де Сен-Сир и вся его семья окончили жизнь на гильотине, и до меня дошел слух, что им помогла отправиться туда супруга сэра Перси Блейкни.
— Нет! Я же сообщила вам, что произошло в действительности…
— Только после того, как эту отвратительную историю со всеми ужасными подробностями мне поведали посторонние.
— И вы поверили им, не задавая вопросов и не требуя доказательств! — с горечью продолжала Маргерит. — Поверили, что та, которую вы поклялись любить больше жизни, способна на такой низкий поступок! Вы считали, что я обманула вас, что мне следовало обо всем сообщить вам до нашего брака. Конечно, я должна была рассказать вам в то самое утро, когда Сен-Сира отправили на гильотину, что я использовала все имеющееся у меня влияние, чтобы спасти маркиза и его семью. Но гордость запечатала мои уста, когда я увидела, что ваша любовь умерла, словно под ножом той же гильотины. Да, мне следовало рассказать, как меня, именуемую умнейшей женщиной Франции, попросту одурачили! Меня побудили совершить это люди, хорошо знающие, как сыграть на моей любви к единственному брату и желании отомстить за него. Разве эти чувства не естественны?
В
Маргерит Блейкни была прежде всего женщиной со всеми присущими ее полу очаровательными слабостями и недостатками. Она сразу же поняла, что ошибалась все последние несколько месяцев, что человек, стоящий перед ней неподвижно, как статуя, когда ее мелодичный голос звучал в его ушах, любил ее так же, как год назад, что его страсть, возможно, дремала, но оставалась такой же сильной и всепоглощающей, как в тот момент, когда их губы впервые встретились в долгом безумном поцелуе.
Гордость отдаляла его от нее, и Маргерит твердо решила вернуть то, что уже было завоевано ею раньше. Внезапно ей стало ясно, что счастливая жизнь для нее начнется лишь тогда, когда она вновь почувствует на своих губах поцелуй этого человека.
— Выслушайте меня, сэр Перси, — заговорила Маргерит, и ее голос вновь стал тихим и нежным. — Арман для меня все! У нас не было родителей, и мы сами воспитывали друг друга. Он был моим маленьким отцом, а я — его маленькой матерью. И вот, в один прекрасный день маркиз де Сен-Сир велел своим лакеям избить моего брата, вся вина которого заключалась в том, что он, плебей, осмелился полюбить его дочь — дочь аристократа. Лакеи подкараулили Армана и избили его до полусмерти! О, как я страдала! Его унижение разрывало мне сердце! Когда мне представилась возможность отомстить, я ею воспользовалась. Но я только хотела унизить гордого маркиза, причинив ему неприятности. Случайно мне удалось узнать, что он участвует в заговоре с австрийцами против собственной страны. Я во всеуслышание сказала об этом, но не знала, что меня просто завлекли в ловушку, а когда поняла, то было слишком поздно.
— Очевидно, мадам, — немного помолчав, заговорил сэр Перси, — к прошлому вернуться не так легко. Я уже признался вам, что у меня коротка память, но тем не менее мне помнится, что после смерти маркиза я просил вас дать объяснение этим досадным слухам. Если память мне вновь не изменяет, вы отказались объяснять что бы то ни было и заявили, что я обязан вам полностью доверять.
— Я хотела испытать вашу любовь ко мне, и она не выдержала испытания. Вы ведь говорили, что живете и дышите только ради меня.
— И чтобы доказать мою любовь, вы потребовали от меня поступиться честью, — сказал он, постепенно утрачивая бесстрастность и выходя из оцепенения, — безропотно и без единого вопроса принимать, подобно покорному рабу, каждое действие моей возлюбленной! Если бы вы произнесли хоть одно слово объяснения, я бы поверил ему без всяких сомнений! Но вы ограничились гордым признанием всех ужасающих фактов и вернулись в дом вашего брата, оставив меня на несколько недель в одиночестве, не знающего, чему верить, ибо святыня, которой я поклонялся, рассыпалась в прах у моих ног!