Алый (Рассказы)
Шрифт:
– Да нет, это Елец так волнуется, от старости.
"Неужто заметили?" - подумал человек, укрывшийся в камнях, и поднял пистолет.
– Чужой!
– повторил Кошкин.
И тут же белый сноп ударил его в лицо. Пуля пробила бидон - молочная струя хлестнула по ступенькам.
Нарушителю показалось, что выстрел сшиб всех трёх пограничников. Только пёс крутился на ступенях. А они отползли со ступенек и повисли над обрывом. Мешки заслонили их.
Нарушитель ещё раз выстрелил в Ельца, и
– снова ударила в бидон. Он прыгнул от удара и со звоном покатился вниз, разбрызгивая остатки молока.
Бидон сорвался в пропасть, и ветер подхватил его, засвистел в дырках от пуль. Бидон падал в пропасть, словно огромный сверкающий свисток.
Кошкин увидел человека, прижавшегося к камню, и выстрелил. Пуля попала в камень - осколки резанули нарушителя по щеке. Он побежал.
Кошкин ещё раз выстрелил - нарушитель оступился и сорвался в пропасть, где прыгал ещё и бился на дне измятый простреленный бидон.
Как-то сержант Кошкин увидел во дворе продовольственной базы ушастого ишака.
– Это ещё что?
– спросил он.
– Ишак, - ответили солдаты с продовольственной базы, - мы на нём продукты возим.
– Дела!
– сказал Кошкин.
– А как его зовут?
– А никак. Ишак, и всё.
– Вот что, ребята, отдайте его мне.
– Ну нет, - сказали солдаты, - это наш ишак, а не твой.
– Ладно вам, - уговаривал их Кошкин и объяснял, как трудно таскать на гору продукты.
Пока сержант разговаривал с солдатами, Елец подошёл к ишаку и ткнул его носом в бок. Ишак качнул головой.
– Да не пойдёт он по ступенькам, - говорили солдаты с продовольственной базы, - этот ишак привык ходить по ровному месту.
– Моя будет забота, - ответил Кошкин.
Он привязал на спину ишаку мешки с продуктами и бидон. Потом хлопнул его ладонью и сказал: "Валяй!"
Ишак потихоньку пошёл, покачивая головой.
У скалы, где начинались ступеньки, ишак остановился.
– Так и есть, - говорили солдаты с продовольственной базы (они глядели снизу в бинокль), - этот ишак привык ходить по ровному месту.
– Давай, давай, - подталкивал ишака Кошкин, - валяй!
Ишак не хотел идти наверх. Не то чтобы он упирался или брыкался, а просто стоял, и всё.
– Ишак-то наш, - сказал Кошкин, - видно, глуповат.
Тогда Елец подошёл к ишаку и ткнул его носом.
То ли нос был у Ельца холодный, то ли, наоборот, тёплый - только ишак качнул головой и пошёл по ступенькам.
"Да что он? Укусил его, что ли?" - думали солдаты с продовольственной базы.
Ишак медленно поднимался в гору, ступенька за ступенькой. Елец бежал рядом и поглядывал, как бы ишак не свалился в пропасть. Так они и добрались до заставы: впереди ишак, за ним Елец, а следом, налегке, Кошкин.
Прошла неделя, другая, и Кошкин перестал спускаться вниз.
Он навьючивал на ишака порожние мешки, хлопал его ладонью и говорил: "Валяй!" Ишак спускался по ступенькам, а следом бежал Елец. На базе солдаты нагружали ишака, тоже хлопали его по спине и тоже говорили: "Валяй!" Ишак отправлялся обратно.
Издали странно было видеть, как поднимается по ступеням в облака маленький ушастый ишак, тащит на себе мешки и бидон, сверкающий, как зеркало, а следом бежит старый пёс Елец.
КОЗЫРЁК
Высоко в горах - пограничная застава.
Там совсем не растут деревья. Даже ни одного кустика нигде не видно всё серые скалы и красные камни.
Круглый год над заставой дует ветер.
Летом он несёт мелкие камешки и пыль, весной и осенью - пыль, смешанную с дождём и снегом, а зимой - снег, снег, снег...
В тот год зима пришла рано. Горный тугой ветер наметал огромные сугробы, разрушал их и взамен выдувал новые, ещё более огромные и причудливые.
Начальником заставы был лейтенант по фамилии Генералов.
– С такой фамилией быть тебе генералом, - говорили ему друзья.
А лейтенант Генералов отвечал:
– Мне и так неплохо.
Рано утром 31 декабря, то есть под самый Новый год, лейтенант вышел на крыльцо и удивился: тихо вокруг и даже солнце светит. Он уже хотел закурить, как вдруг увидел на склоне горы какую-то штуку.
"Это ещё что?
– подумал лейтенант.
– Неужто козырёк?"
На склоне горы, над обрывом, висел большой тяжёлый сугроб, нахлобученный ветром на камни.
В горах ветер выделывает со снегом всякие чудеса. Вот он смёл его на край обрыва - и получился сугроб-козырёк. Висит он в воздухе, и, на чём держится, непонятно. А сорваться может в любую минуту.
Было очень солнечно, и козырёк светился оранжевым и красным. Под ним лежала ясная изумрудная тень, и в тени этой медленно двигались кривые солнечные зайчики.
Самый край козырька был зазубренный, будто хребет какого-то древнего зверя. Он припал к скале, прижался к камню холодным радужным телом - вот прыгнет вниз и накроет человека широким крылом.
– Да, - сказал старшина Кошкин, подходя к лейтенанту, - противная штуковина.
Они ещё поглядели на козырёк и решили его разрушить.
– А то ведь что может быть, - сказал старшина, - снегу поднавалит, рухнет козырёк и, того гляди, кого-нибудь из наших ребят зацепит.
Лейтенант и старшина надели лыжи и пошли в гору.
Такие козырьки часто обваливаются от громкого звука, поэтому, когда они подошли совсем близко, лейтенант хотел стрельнуть.
– Погодите, - сказал старшина, - чего зря патрон тратить.