Алжирский пленник (Необыкновенные приключения испанского солдата Сервантеса, автора «Дон-Кихота»)
Шрифт:
Первые несколько дней Мигель провёл в оцепенении. Он лежал на камнях, в теневом углу двора, ничего не ел и тупо смотрел в стену. Какой страшный конец после всего, что обещала судьба: плен в диком африканском городе, рабство в Алжире! Он лежал и перебирал в памяти годы после Лепантской битвы: Наварин, Тунис, Оран…
Оран! Последнее название остановило чем-то его.
Оран! Единственный пункт на африканском берегу, оставшийся за испанцами после разгрома испанской армии! В Оране сорок семь пушек и тысяча восемьсот человек гарнизона! В Оране половина населения — испанцы. Из Орана в тихую погоду можно за двое суток на простом баркасе добраться до берега Испании!
С этого дня одна мысль — мысль о побеге — целиком завладела Сервантесом и не оставляла его.
Оцепенение прошло.
Теперь он уже не лежал, а шагал, лихорадочно шагал взад и вперёд по двору тюрьмы.
Прежде всего ему нужны были сообщники. Он начал присматриваться к пленникам. Были здесь и испанцы. Победители мира, они даже здесь, в плену, держались особняком и, в цепях и лохмотьях проходя по тюремному двору, церемонно здоровались друг с другом.
Это была группа старых, отчаявшихся пленников. Надежда на возвращение была слишком слаба, и они всеми силами держались здесь друг за друга. Выброшенные из жизни, они жили интересами старой Испании, той Испании, которую они покинули много лет тому назад. По вечерам они садились в углу двора и, завернувшись в обрывки плащей, спорили о причинах отречения от престола короля Карла или ругали трусливого и жестокого Филиппа.
— Филипп льёт испанскую кровь на землю христианской Фландрии, — толковали испанцы. — А сюда, в Алжир, где томятся тысячи несчастных христиан, не хочет послать и малой армии.
— Алжир так плохо укреплён — пяти тысяч добрых испанцев довольно, чтобы взять город и форты, низложить пашу, освободить двадцать тысяч христиан, томящихся в неволе…
— Покойный король наш, счастливейшей памяти непобедимый Карл Пятый, давно уничтожил бы это корсарское гнездо.
Сервантес решился. Он рассказал соотечественникам о своём плане.
— Вы хотите бежать? — спросил самый старый пленник, Бельтран де Сальто, поднимая на Мигеля поблекшие от чужого солнца глаза. — Я сам хотел бежать, когда был молод.
Он откинул прядь седых волос и показал Мигелю безобразный стянутый рубец на месте уха.
— Вы хотите бежать в Оран? — сказал другой пленник, Осорио. — Четыре испанца пытались бежать в Оран полтора года тому назад. Их вернули и посадили на кол.
— Две дороги ведут в Оран: одна сушей, другая морем, — сказал третий, Наваррет. — Берег охраняют янычары и сторожевые суда, а сушей…
Но кто же решится двинуться сушей — семьдесят лег, [13] десять дней пути по незнакомым местам, по безводной степи…
— Всё дело в проводнике, — сказал Сервантес. — Я найду его!
Пищу пленникам разносил Исахар, мальчишка-негр, с курчавой головой и белыми, как сахар, зубами. Ещё совсем маленьким Исахара привезли вместе с отцом арабы после одного из своих разбойничьих налётов внутрь страны. Отца продали на галеры в гребцы, а Исахара насильно обратили в мусульманство и заставили помогать сторожам при королевской тюрьме. Мусульмане чуждались негра, как «нечистого». Мальчик жил не в общем помещении со стражей, а в крохотной каменной сторожке в углу двора, с единственной дырой для двери и окна.
13
Около трёхсот километров.
В печальных коричневых глазах негритёнка Сервантес прочёл тоску и желание убежать. Ночью он прокрался к конуре Исахара. Тот молча выполз, и оба прошли треугольник чёрной тени позади сторожки.
— Исахар, — сказал Сервантес, — ты слыхал об Оране?
— Оран? Я знаю Оран, Серванти, — ответил Исахар. — Десять франкских [14] рабов два года тому назад бежали в Оран и не вернулись. Кости их потом нашли в пустыне.
— А дорогу пустыней в Оран ты знаешь, Исахар?
14
Франками в Алжире называли всех европейцев.
— Пустыня! — сказал Исахар, и глаза его расширились от страха. — Пустыня! Там красные пески, и жёлтые пески, и серые пески, пески смерти. Никто ещё из франкских рабов не вернулся оттуда, Серванти. Только здешние люди знают дорогу в Оран.
Мигель взял мальчика за руку.
— Исахар, ты хочешь быть свободным? — спросил Мигель.
— Хочу, Серванти.
— Приведи мне такого человека, и я возьму тебя с собой.
— Я завтра приведу его к тебе, Серванти!
Глава четырнадцатая
Оран
Алим, молодой араб с круглым добродушным лицом, очень быстро согласился отвести пленников в Оран, только запросил много денег — семьдесят червонцев. Испанцы, заразившиеся энтузиазмом Сервантеса, быстро собрали деньги.
Всего шло девять человек: Сервантес, Исахар, Риос, Наваррет, Бельтран де Сальто, Осорио, Менесес, Родриго и Габриэль Кастаньеда, старый товарищ по морским походам, вместе с братьями попавший в плен. С Родриго и Кастаньедой, оставшимися на общем дворе, связь держал Исахар.
Старый Бельтран де Сальто только в вечер накануне бегства подошёл к Сервантесу.
— Возьмите и меня, кабальеро, — глухо сказал Бельтран. — Мне недолго осталось жить, а смерть в неволе страшнее пустыни.
Пленники-старожилы давно уже пользовались правом в дневные часы уходить из тюрьмы в город. За несколько аспр [15] такое же разрешение получил и Сервантес. Сторожа были спокойны: пустыня вокруг Алжира стерегла пленников лучше, чем высокие каменные стены.
15
Аспра — мелкая монета.
Они вышли днём, в разные часы, чтобы не возбудить подозрений. На рынке они запаслись сухарями, вяленым мясом, лепёшками. Алим добыл два меха с водой. В условленный час, к вечеру, все собрались у Баб-эль-Уэдских ворот, в самой высокой нагорной части города. Не пришёл только Исахар. Его подождали с полчаса. Алим торопил пленников, и пришлось двинуться без мальчика.
— Кого ведёшь? — крикнул Алиму янычар, дремавший у ворот.
— Партию невольников, закупленную мною по поручению моего господина, благочестивого Али-Марада, для постройки его нового дома в Эль-Адаре, — быстро ответил Алим и опустил серебряную монету в руку янычара.