Аманда Морган
Шрифт:
– Да, Клетус. – Аманда отошла от машины. Конвой выстроился в колонну и уехал.
– И это тот самый их военный гений? – услышала она, как прошептал один из солдат другому, когда она уходила с Эстранжем.
Пять минут спустя она уже ехала мимо кордона часовых, окружавшего город, а еще через двенадцать минут, остановившись лишь, чтобы забрать свой пистолет, она была уже возле Рамона, у его скиммера, глядя сверху из укрытия на медленно двигавшийся конвой, направлявшийся в сторону
– Нам нужно, чтобы все отряды заняли позиции вокруг Форали, прежде чем они окажутся там, – сказала она. – Но когда они появятся, пусть их пропустят. Нам нужно, чтобы они были вместе с сопровождением Доу, прежде чем мы их атакуем.
– Большинство людей в этом конвое больны, – сообщил Рамон.
– Да. Но те, кто был там вместе с Доу все это время, должны быть совершенно здоровы. А они – войска первого эшелона. Если мы не справимся с ними в первые несколько минут, это будет стоить нам…
– Может быть, и нет, – ответил Рамон. Она посмотрела на него.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что не все они там, в Форали, могут быть здоровы. У меня не было возможности сказать вам, но туда сегодня утром пришел патруль и оставался там около двух часов. Они могли поменять личный состав.
– Вряд ли. – Аманда нахмурилась. – Доу для них – величайшая ценность. Зачем им убирать здоровые войска, которые его охраняют, и заменять их больными – лишь для того, чтобы иметь в городе больше способных держать оружие людей?
– У них могут быть свои соображения, о которых мы не знаем.
Аманда покачала головой:
– Я в это не верю. Собственно говоря, пока я не услышу подтверждения тому, что в Форали произошла смена персонала, я в это не поверю. Мы будем продолжать исходить из предположения, что там все здоровы, и единственное преимущество, которое у нас есть, – неожиданность. Клетус, благослови его Бог, помог нам в этом настолько, насколько мог. Он сделал все возможное, чтобы усыпить их подозрения, там, в городе.
– Он? – Рамон уставился на нее. – Что же он сделал?
Аманда передала ему содержание их беседы, которая явно предназначалась для ушей солдат из конвоя.
Лицо Рамона вытянулось.
– Но, может быть, он действительно имеет в виду, что нам не следует ничего делать, пока…
Он замолчал, увидев лицо Аманды.
– Если бы к вам подошел петух и закрякал, – резко произнесла она, – вы что, проигнорировали бы все остальное и решили, что он превратился в селезня?
Она исподлобья посмотрела на него.
– Даже если Клетус действительно сошел с ума, это никак не меняет ситуацию для всех нас, продолжала она. – В любом случае мы должны атаковать, спасти его и захватить де Кастриса,
Она кивнула в сторону скиммера Рамона.
– Выводите отряды на позиции. Мы с вами встретимся в Форали, еще до того как они будут там.
– Где вы будете? – Лицо Рамона слегка побледнело.
– Я отправлюсь собирать всех взрослых из соседних поместий, способных держать оружие, – за исключением женщин с, маленькими детьми.
– Как насчет других патрулей?
– Как только мы заполучим де Кастриса, никто из тех, кто был в Форали-Тауне, не станет оказывать нам особого сопротивления. Половина из них умрут через неделю, а большая часть остальных будет неспособна сражаться.
– Они могут сражаться.
– Каким образом… – Она замолчала, внезапно увидев глаза Рамона. – Что с вами? Вы должны это знать.
– Я не хотел этого знать. Я не слушал, когда нам говорили.
– Не слушали? – воскликнула Аманда. – Что ж, тогда лучше послушайте сейчас. Окись углерода, пропущенная через порошок никеля, дает карбонил никеля – летучую жидкость, которая затвердевает при двадцати пяти градусах Цельсия, кипит при сорока трех градусах и испаряется при нормальной комнатной температуре. Одной миллионной доли ее паров достаточно, чтобы вызвать аллергический дерматит и необратимую эдему легких.
Лицо Рамона застыло. Он тяжело дышал, рот его был открыт.
– Я не имею в виду их способность сражаться, – с трудом произнес он. – Я просто подумал о жертвах среди солдат. Если бы эту войну можно было остановить сейчас, до того как она началась…
– Жертвы? До того как она началась? – Аманда пристально посмотрела на него. – Кем, по-вашему, были Берта Хогсруд, и Бхак, и все остальные там, в городе?
Он не ответил.
– Это наши жертвы, – сказала она, – их счет уже открыт. Война, которую вы хотите остановить до того, как она началась, продолжается уже два дня. Думали, обойдется вообще без потерь?
– Нет, я… – Он слегка покачнулся в своем скиммере; и внезапный порыв гнева, который он вызвал у нее, вдруг прошел.
– Я знаю, – продолжила она. – Есть вещи, о которых нелегко думать. Это нелегко и для Экрама. И для меня, и для любого из нас. А каково было тем, кто, как Берта, остался в городе, зная, что их ожидает. Но разве не приходилось принимать не менее трудные решения вам или ребятам из отрядов?
– Да, – согласился он. – Но я ничего не могу с собой поделать.
– Да, – сказала она. – Конечно, не можете. Что ж, так или иначе, сделайте все, что в ваших силах.