Амангельды Иманов
Шрифт:
правительство направляло в область новые и новые войска для подавления восстания.
— Город должен стать нашей крепостью! — говорил на собраниях Амангельды.
Он требовал атаки. В его характере было это — решительность, смелость, мужество.
— Мы должны взять город, — говорил Амангельды, кусая трубку Имана-деда. — Взять Тур-гай, столицу области, — вот наша задача, — доказывал он, — и чем скорее мы там будем, тем лучше.
Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как носился он по степи, пел песню, сложенную в седле, и вот теперь он не согласился бы ни
Решение было принято. Джигиты поведут наступление с двух сторон, стремительно ворвутся в город, атакой захватят правительственные учреждения и казарму, разгромят гарнизон и превратят город в укрепленный лагерь.
Руководство штурмом принял на себя Амангельды. Его отряд должен был прежде других проникнуть в город.
Шестого ноября вечером, когда все приготовления к штурму закончились, Амангельды Има-нов на своем гнедом коне объехал отряды, проверил людей и снова повторил:
— Завтра город должен стать нашей крепостью.
На рассвете шестнадцатого дня осады начался штурм Тургая. Четыре колонны двигались на город. Амангельды ворвался в него с южной стороны, где были правительственные учреждения. Он хотел прежде всего овладеть призывными списками.
Вот скачет он по булыжной мостовой городка, и искры сыплются из-под копыт его коня.
Он громит канцелярию крестьянского начальника, уничтожает списки,—теперь никого не возьмут на войну.
Народ приветствует своего батыря, казаха, взявшего царский город.
Несколько месяцев тому назад он исчез отсюда,— губернатор Эвресман был сильнее его. А теперь...
Однако еще не весь город был в руках джигитов.
Предатели, пробравшиеся в армию Амангельды, члены байской партии аллаш-орда, предупредили городское начальство о наступлении. Они зажгли на окраине города сотни стогов сена. Это был условный знак.
Бешеный ветер поднимал великую пыль, слепил глаза, перебрасывал пламя пожара со стога на стог.
Вот скачет он по булыжной мостовой городка.
В город ворвался только отряд Амангельды,— другие отряды джигитов не прошли: их не пропустили орудия генерала Лаврентьева.
Амангельды пришлось уйти из города: он понял, что его окружат здесь, и вывел отряд в степь.
Там он дал бой.
Шести пулеметам, четырнадцати пушкам генерала Лаврентьева он мог противопоставить только несколько охотничьих двустволок — и все же джигиты дрались до четырех часов дня.
Много в тот день пало храбрых джигитов.
Амангельды решил отступить. Что мог он сделать без оружия?
Призывные списки уничтожены — значит, атака удалась.
5.
И вот снова степь!
Здесь широко, места хватит всем! Много раз в жизни Амангельды уходил в степь, но никогда ему не было так весело. Словно в молодости, пел он песни, играл на кобызе, на балалайке. И каждая травинка подпевала ему: уничтожены списки, списки уничтожены!
Отряды расположились по тракту от Тургая до Иргиза.
Решили после подготовки снова начать штурм,
а пока не допускать к городу карательные войска.
Бои продолжались.
В городе сгорело шестьдесят семь домов — почти половина всего Тургая. По ночам после каждого случайного выстрела начиналась паника.
На площади перед полицейским управлением ежедневно служили молебны. Пели «многая лета» государю-императору.
Хлеб в лавках исчез, исчезли дрова, нечем было топить печи.
Так продолжалось до шестнадцатого ноября. В этот день Тургай заняли основные отряды карательной экспедиции — полк оренбургских и два полка донских казаков, эскадроны гусар и драгун, роты особого назначения.
Амангельды не мог остановить их — враг был слишком силен. Оставалось одно — снять осаду.
Батырь отвел свои отряды в степь.
Сто двадцать километров проскакали джигиты, прежде чем достигли аула Батбаккары.
Начинались морозы. Солнце светило, но не давало тепла. Нужно было подумать о зимних квартирах для повстанческой армии.
Штаб восстания организовали в ауле.
Здесь опять были устроены кузницы, где выковывали холодное оружие.
Бойцы торопились. День и ночь шла работа: людей в отрядах много, а оружия мало. Выделывали шашки, чинили ружья.
Штаб восстания в ауле Батбаккары.
В мастерские часто приходил Амангельды — после этого работалось быстрее.
Амангельды знал о каждом продвижении карательных войск. У него были свои люди и в Тургае, и в Иргизе, и в аулах.
Ему нехватало оружия. Он воевал с большой, технически оснащенной армией, — разбить ее он не мог, но защищаться было в его силах.
И защищался он героически; нападал на отдельные карательные отряды и бесстрашно дрался с ними, всегда впереди своих джигитов. Имя его передавалось из уст в уста.
— Рядом с Амангельды не может быть трусов, — говорили в степи.
Оружие батырь добывал себе в боях. Скоро его джигиты стреляли из пятисот царских винтовок.
Шла зима. Дул свирепый ветер.
Амангельды сидел с отрядом на теплых квартирах в Батбаккары. Верные люди известили его о том, что карательная экспедиция движется на аул. Он расставил отряды так, чтобы прикрыть в случае надобности отступление, и принял бои восемнадцатого и двадцать четвертого февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. Оба эти сражения продолжались с утра до вечера.