Амазонка
Шрифт:
— А может, все же охотники-индейцы? — спросил Ник.
— Они действительно ставят такие капканы, но только в зарослях, ответила Тарита. — Они никогда бы не поставили такой капкан на тропинке.
Ник жестко сжал губы. Он был более чем уверен в этом и спросил только ради того, чтобы подтвердить свою догадку. Уже дважды этот безжалостный негодяй с колючим взглядом был реально близок к тому, чтобы убить девушку. Ник сжимал и разжимал кулаки. После обнаружения электронного мозга надо позаботиться о том, чтобы открыть счет и сполна по нему расплатиться, решил про себя Ник.
Атуту жестом показал,
— Оставь его, — сказала Тарита, вставая на ноги при поддержке Ника, — мы найдем что-нибудь другое. У меня кусок в горло не пойдет, я сразу буду вспоминать о близости смерти.
Ник с пониманием кивнул, протянул Атуту луки и снова двинулся вперед, молча исследуя каждый дюйм земли. Он уже знал, что в отличие от лесов умеренного пояса, которые редеют на подступах к опушке или поляне, джунгли обрываются всегда неожиданно и резко. Поэтому Ник не удивился, когда вдруг увидел перед собой коричневатые воды довольно широкой реки, оба берега которой являли собой узкие полоски суши. Тарита из-за его плеча тоже разглядывала открывшуюся реку.
— Если пересечь ее в этом месте, мы укоротим себе дорогу на несколько миль, — сказала она. — Примерно в четырех милях отсюда вверх по реке должна быть переправа по камням. Мы как раз смогли бы срезать это расстояние.
— Что же нас тогда останавливает? — спросил Ник. Тарита молча указала на индейца, присевшего на корточки у самой кромки, всматриваясь в воду. Атуту неопределенно пожал плечами, поднялся и коричневой тенью исчез в джунглях. Через мгновение он появился снова, держа в руках хвостатого маленького зверька, похожего на суслика.
— Тукотуко, — пояснила Тарита, — один из грызунов, живущих вдоль рек.
Атуту убил его, и тоненькая красная струйка сбежала по его груди. Маленький индеец сунул грызуна в воду, и Ник, глядя на подхваченную рекой тушку, осознал, что под застывшей, казалось, поверхностью воды кроется очень сильное течение.
Пока он смотрел, вода вокруг зверька забурлила, ожив кишащими в ее глубине извивающимися скользкими телами, хватающими и теребящими грызуна. Почти так же неожиданно бурлящая вода успокоилась, и на поверхности мелькнул маленький белый скелет дочиста обглоданного животного, тут же ушедший ко дну. Прошло всего лишь 25–30 секунд. Ник уже понял, что произошло, и его губы выдавили лишь одно слово — «пиранья».
— Теперь не надо беспокоиться о переправе, — произнесла Тарита.
Ник осмотрел противоположный берег, поросший деревьями почти до самой воды, и положил ладонь на веревку, прикрепленную к поясу.
— Если бы мне удалось переплыть реку с веревкой, мы смогли бы привязать ее к деревьям по обеим сторонам и по ней перебраться над водой.
— Ты видел, что с тобой случится, если ты сунешься в воду, — раздраженно воскликнула Тарита.
— Колбен — он наверняка переберется через реку по переправе? — спросил Ник.
— Несомненно, — ответила она.
— Неужели ты думаешь, что Колбен оставит переправу в целости после себя! — воскликнул Ник.
Девушка ничего не ответила, но Ник знал, что попал в точку. Если камни можно убрать, то Колбен, конечно, сделает это.
— Мы переберемся здесь, — твердо произнес он.
— Это невозможно, — воспротивилась Тарита, вновь бросив на него раздраженный взгляд. — Надо идти назад. Вниз по реке, примерно в пяти милях отсюда, будет другое подходящее место.
— Это займет у нас целый день! — вскинулся Ник. — Ни за что в жизни! Видишь ли, я кое-что знаю о пираньях. Если бросить им освежеванную тушу, то все пираньи вокруг нападут на нее и не оставят до тех пор, пока не обглодают до конца. Я буду в безопасности все то время, пока они пожирают тушу.
Он повернулся к Атуту и более жестами, чем словами, попросил его сходить и освободить тушу из пружинной петли. Когда индеец скрылся из виду, Ник повернулся к Тарите, которая стояла, сложив руки, отчего ее грудь поднялась еще выше, а соски розовели над скрещенными руками. Всем своим видом девушка являла упрямство. «Спокойно, юноша», — скомандовал Ник себе и, обратившись к ней, сказал:
— Я смогу это сделать. Пока пираньи будут заняты тапиром, я с одним концом веревки переплыву реку и закреплю ее на том берегу. Ты будешь держать другой конец и натянешь его здесь на дерево.
— Невозможно, — резко оборвала девушка, посмотрев на него заносчиво и раздраженно. — Они покончат с тапиром раньше, чем ты поплывешь до середины. Ты никогда не достигнешь другого берега. Мы больше времени потеряем, ожидая Атуту с тушей тапира.
Ник промолчал, глядя на противоположный берег, и увидел проплывающую мимо ветку: это укрепило его в догадке о быстром течении посередине реки, обманчиво спокойной. Он прикинул ширину реки относительно скорости течения и попытался вычислить, как долго пираньи будут раздирать тапира. Эту цепочку из столь разных понятий очень трудно было тщательно рассчитать. Тут в голову Ника пришла мысль о Колбене, который в дополнение к уже имеющемуся преимуществу получит еще один день форы.
— Я сделаю это, — мрачно произнес он, и эта фраза прозвучала самоувереннее, чем было на самом деле. Вдруг он почувствовал взгляд Тариты: ее глаза зажглись глубоким яростным огнем. Появился Атуту, волоча за собой тяжелую тушу; доплетшись до них, он в изнеможении бросил ее на землю.
— Хороший парень, — обратился Ник к маленькому индейцу, ты сильный малый.
Едва переводя дыхание, туземец заулыбался. Ник протянул ему один конец веревки. Атуту кивнул в ответ: он понял его намерение.
— Я возьму другой конец, — отрезала Тарита, спускаясь вслед за Ником к воде.
— Эта работенка для меня, — ответил Ник. — Я переплыву реку.
Девушка встала перед ним, загородив дорогу, и быстрым кошачьим движением выхватила конец веревки у него из рук. Остановившись, чтобы подоткнуть повыше саронг, сделав из него тем самым что-то вроде плотных трусиков, она припустилась к реке. Она снова игнорировала его. Глаза Ника сузились: он вспомнил ее снисходительный тон, которым она говорила о ружьях, ее демонстративный уход в джунгли, несмотря на его зов, раздраженный взгляд, обращенный на него, когда он попытался отговорить ее от преследования тапира. А теперь она снова отвергала его, выказывая свою эмансипированность, делая это слишком презрительно и надменно. Было время, когда он не обратил бы внимания на такой пустяк. Сейчас же все изменилось. Он не побежал за Таритой. Вместо этого он схватил веревку, сильным рывком дернув ее так, что конец вылетел из рук девушки.