Амбер. Магическая Академия
Шрифт:
Отец заупрямился, не хотел меня отпускать.
– Мы съездим с ней в Скалле, на ярмарку, а после завернем ко мне домой. – Дядя был на десять лет моложе папы. Женился он в прошлом году, и молодая жена ждала первенца. – Не вздумай мне перечить, Двейн! А ты беги, пигалица, – опять мне, – пока я не передумал! Твоего отца я быстро уломаю. Объясню ему, где у этой формулы катализатор!
Отец выглядел как никогда бледным, когда мы прощались. У него тряслись руки, а взгляд…
– Папа, но ведь я всего лишь на несколько дней! И Тисса за тобой приглядит, – пожилая служанка стояла в дверях, вытирая расшитым полотенцем крепкие, мозолистые руки. Я уже успела с ней попрощаться. – Не переживай, со мной все будет хорошо! И деньги я не потеряю…
На боку – кожаный мешочек с серебряными кругляшками, на которых – сердитый бородач с нахмуренными бровями. К экономии я приучена, а украсть деньги у Райсов мог разве что Высший Маг, которых в Центарине раз два и обчелся.
– Езжай уже, пока я не передумал! – отец порывисто меня обнял. – Лестер прав, засиделась ты в деревне! И помни… Обещай мне, Амбер!
– Да-да! – закивала я, задумчиво поглядывая на ухоженного, помолодевшего дядю Лестера.
Женитьба определенно была ему к лицу. Как мне найти папе ту, которая его полюбит, если он сиднем, день-деньской, сидит в своем кабинете?!
– Амбер! – напомнил о себе отец.
– Не вмешиваться, – начала я перечислять четыре правила Райсов. – Не показывать свои способности. Никому не доверять, кроме семьи. То есть только тебе и дяде Лестеру. Не влюбляться…
– Что?! – взревел его брат, и я захлопнула рот. – Чем ты забиваешь голову своей дочери, Двейн Райс?!
Мы еще раз обнялись с отцом на прощание, а на следующий день я уже прощалась с дядей Лестером.
Спешились на холме, одном из трех, на которых раскинулся Скалле – ратушная площадь, белые шпили колоколен, кривоватые деревянные дома вдоль узких улиц. Городок опоясывала широкая лента реки, по которой плыли корабли с пестрыми парусами. Викинги, нервные соседи Центарина, везли награбленное на городской рынок, откуда ушлые торговцы, скупая его за гроши, перепродавали уже в Изиле.
– Отправляйся в столицу, – сказал мне дядя. – Вот, возьми! – протянул запечатанный свиток. – Письмо отдашь тамошнему ректору.
– Тамо… Кому?! – от услышанного перехватило дыхание.
– Ректору Академии Магии, – произнес терпеливо. – Учиться тебе надо, Амбер, а не кормить комаров на болотах!
Комары вокруг нашего дома давно уже не водились. Перевелись раз и навсегда, когда отец активировал одно из придуманных им некромантских заклинаний.
– Но папа… Как я могу его оставить?!
– С ним все будет хорошо. Я за ним присмотрю, обещаю! Пожалуй, пришлю ему еще одну служанку, в помощь вашей Тиссе. Или же двоюродную сестру моей жены, – задумчиво добавил дядя. – Бедняжка осталась вдовой в совсем уж юном возрасте.
Я не собиралась никуда уезжать без разрешения отца.
– Он дал свое согласие, – невозмутимо заявил дядя Лестер.
– Не слышала ничего подобного! Он бы никогда в жизни меня не отпустил дальше Скалле, и то, только под вашим присмотром!
– Отпустил, и еще как! Вот, глянь…
Полез за пазуху, затем протянул мне свиток. Почерк отца я знала очень хорошо.
«Поезжай, Амбер! Прости, что так и не смог сказать это вслух, а то бы точно передумал. Будь осторожна. Помни о четырех правилах Райсов. Люблю. Твой папа». И размашистая подпись Двейна Райса.
Я так и застыла с раскрытым ртом.
– В Изиле найдешь свою мать, – продолжал дядя. – Ничего, Арита переживет воскрешение из мертвых собственной дочери! Поспрашиваешь, где дом Вейров. Вступительные экзамены через десять дней. Как раз хватит, чтобы добраться.
– Хватит… – пробормотала я, мучительно пытаясь прийти в себя и вспомнить карту Центарина.
Кажется, до столицы было дней пять-шесть пути.
– Я бы поехал с тобой, но Лиене вот-вот родит, а местным целителям я не доверяю, – добавил дядя. – Так что ты уж как-нибудь сама!
– Целительница? – спросил у все еще растерянной меня здоровенный караванщик.
Я мялась за дядиной спиной, безостановочно поправляя старенькое синее платье, перешитое Тиссой из маминого. Если бы… Если бы я знала, что отправлюсь в столицу – на свободу! – то определенно взяла бы побольше вещей. И книги… Я бы взяла с собой свои книги! Самые любимые, самые нужные, которые, несомненно, мне пригодятся в Академии.
О, Трехликий, если бы я еще знала, что именно мне пригодится!
– По животным умеешь? – спросил у меня чернобородый караванщик.
Кивнула. Я умела и по животным, и по людям. И роды, и раны, и… Доводилось. В деревне почти все мужики запойные, глупые по пьяному делу и скорые на расправу. Эта зараза обошла стороной только наш дом. Целительницу местную, пожилую бабульку, тоже скосила.
– Если так, деньгами за проезд не возьму, – сообщил здоровяк-караванщик моему дяде. – Глянь-ка, дочка, жеребец мой захромал! Никого к себе подпускает. С норовом, скотина! Но, говорят, у магов особый дар…
Проверял меня, ясное дело.
Здоровенный хасторский – вороной, статный, четыре локтя в холке, с пышной иссиня-черной гривой – всхрапнул, когда я к нему подошла. Презрительно покосился, моргнул влажным глазом, когда провела рукой по его гладкой, теплой шее. Но вскоре успокоился – я с детства умела ладить с животными.
– Видно, что магичка, – произнес довольный караванщик.
Он уже представился. Вожатый Трегольд, так его звали.
– Магисса, – негромко поправила его. – Не магичка…
Пусть еще не магисса, но обязательно ею стану! Когда закончу Академию, я получу то, о чем так страстно мечтала.
Свобода. Свобода, словно у весеннего ветра, что колышет озимые и, пролетая над нашим домом, подхватывает стаю беззаботных птиц…
– Племянница моя, едет к матери, – тем временем в разговор вступил дядя Лестер. – Сбирается поступать на Целителей. Я бы и сам проводил, но… Присмотри за ней, – и протянул караванщику мешочек.
– Сказал же, денег не возьму! Я и так присмотрю, – насупился бородач, – а монеты свои можешь…