America Latina, или повесть о первой любви
Шрифт:
Помахивая фотоаппаратом, я спустился вниз, весь коричневый от грязи, покрывавшей кору дерева. Народ почтительно расступился передо мной, но Юлька вдруг перешла на другую сторону улицы и до самого обеда не желала со мной разговаривать. До сих пор не могу понять, чем я ее обидел?
Лимон надоел нам до чертиков, и мы совершили вылазку в национальный парк Кауита недалеко от панамской границы. Райский уголок: уютные бухточки с белым коралловым песком, рощи кокосовых пальм, полоска леса с обезьянами и попугаями, терпимое количество комаров и туристов. Полчища раков-отшельников прочесывали заросли, громко шурша сухими листьями.
Мы забрались в самую уютную бухточку, и я сказал Юльке:
— Сейчас буду тебя учить подводному плаванию. Одевай маску и поплывем вон туда, на риф.
Белая полоска пены виднелась метрах в ста от берега, там, где волны разбивались о коралловый барьер.
Мы одели пляжные тапочки, чтобы не порезать ноги, и зашагали по дну лагуны к рифу. Вдруг Юлька начала хныкать:
— Я боюсь! Я же почти не умею плавать! У меня маска протекает! Плавай сам на своем рифе! Не хочу, и все!
Я долго пытался ее уговорить, потом махнул рукой и пошел дальше один.
Выскользнув из лагуны сквозь узкий проход между огромными шарами кораллов-мозговиков (Leptoria), я сразу же убедился в том, что риф не особенно интересный. Отчаяно маневрируя в накатывающихся волнах прибоя, я попытался просочиться обратно в лагуну, но выбранный мной просвет в стене рифа оказался тупиком. Вместо того, чтобы рыбкой влететь в спокойную воду, я ударился о «колючую изгородь» кораллов Acropora palmata и здорово ободрался. Раз за разом сердитые буруны колотили мной о риф, пока, наконец, я не сумел через него переползти. Оставляя за собой кровавую дорожку, я побрел к берегу и обнаружил там Юльку, которая безмятежно плавала в маске среди разноцветных рыбок.
— Вовка, там такая красота! — закричала она, выныривая, — такие цвета! Ой, что это с тобой?
— Ничего, пустяки. Зря ты не пошла со мной на риф, там гораздо интересней.
И, морщась от боли, я повалился на горячий песок.
Перехватив мороженого в придорожном кафе, мы поймали джип обратно в Лимон.
Хозяин машины, индеец из местного племени брибри, хорошо говорил по-английски, но он почему-то оказался не очень разговорчивым.
Назавтра прибыло «банановое судно». Эти здоровенные теплоходы курсируют по всему побережью, собирая бананы, и затем отвозят их в Европу. Капитан, интеллигентного вида голландец, согласился подбросить нас до Картахены на севере Колумбии, но из-за всяких бюрократических проволочек, о которых даже писать противно, мы не успели оформить нужные бумажки до отхода судна. Целый день я мотался по жаре взад-вперед между портом и городом, а Юлька сидела на портовой проходной, отбиваясь от периодических предложений пойти попить кофе или просто поговорить.
Единственным утешением Юльке было мороженое, которое я ей привозил, а мне — встреча с великолепным золотым дятлом (Colaptes), которого я заметил из автобуса в один из рейсов.
Следующего борта в подходящем направлении пришлось бы дожидаться неделю, так что мы плюнули и уехали в Сан-Хосе, надеясь добраться в Панаму и затем в Колумбию (на пароме или пешком через Дарьен). После удачи с Коста-Рикой мы рассчитывали и панамскую визу получить без особых проблем — ведь в Москве ее выдают за пару часов.
— Да-да, конечно, — сказал сотрудник посольства. — Вот только запросим наше министерство и сразу выдадим визу. Уплатите 10 долларов и приходите завтра с утра.
Утром мы ни свет ни заря примчались в посольство и были встречены все тем же жизнерадостным «maсana» — «завтра». Дело было в пятницу.
История тихой, не имеющей даже собственной армии Коста-Рики бедна событиями. Эта страна избежала бесчисленных революций, переворотов и гражданских войн, являющихся любимым национальным спортом некоторых ее соседей. По этой ли причине, или по какой другой, в симпатичном Сан-Хосе не так уж много достопримечательностей. Кроме «памятника неизвестному конкистадору», Музея Нефрита с интереснейшей коллекцией каменных фаллосов, священных наркотических кактусов-мескалито (Lophophora williamsii) и других предметов доколумбовой культуры, и зоопарка нам не удалось найти что-либо интересное. Напрасно я прочесывал вдоль и поперек Tico Times — единственную местную газету на английском языке. Мы лежали в койке в номере полюбившегося нам Gran Hotel Imperial, я читал вслух объявления, а Юлька записывала в дневник впечатления.
— Капитан с командой или без предлагает услуги по судовождению, — читал я.
— У нас нет судна, — вздохнула Юлька. — Как называется бурелом из камня?
— Лавовый поток. А, вот интересно: «Герпетологический клуб сообщает, что в среду состоится первое вылупление черепашат вида Peltocephalus tracaxa в неволе.
Приглашаются все желающие».
— Это было позавчера.
—«Дорогая редакция! Мы с мужем приехали из Австрии в вашу страну, чтобы отдохнуть. Но в ресторане, куда мы зашли, сидел какой-то ужасный костариканец и курил. Мы потребовали, чтобы он немедленно покинул ресторан, но он не только не убрался, но даже не извинился! Мы сегодня же улетаем домой и посоветуем всем нашим друзьям никогда не ездить в вашу ужасную банановую республику!»
— Это сама редакция написала, — предположила Юлька.
— Или вот: «В пруду Западного парка появился крокодил и уничтожает уток. Как он туда попал, неизвестно. Гулять вблизи пруда с маленькими детьми не рекомендуется.» Пошли, попробуем его поймать и запустить в панамское посольство!
Делать все равно было нечего, так что мы сбегали в парк и посмотрели на маленького смешного крокодильчика, а также на великолепных черных с серебром бабочек Urania. На следующий день мы потащились за 50 км в национальный парк Таканти. Мы вымокли под проливным дождем (сухой сезон уже кончался), но вместо леса обнаружили поля и свежие вырубки. Подобно очень многим заповедникам Латинской Америки, Таканти существует только на бумаге.
Экологический туризм — один из основных источников дохода Коста-Рики. Сотни тысяч гринго приезжают посмотреть на широко разрекламированные национальные парки «чемпиона третьего мира по охране природы». Но даже здесь охрана парков находится в довольно плачевном состоянии, и каждый год сельскохозяйственные земли наступают на леса. Что уж говорить о других государствах, где положение еще хуже. Впрочем, кое-где, например в Перу и Венесуэле, природу удалось сохранить в гораздо большей степени. Но у этих стран не так хорошо поставлена реклама, и доходы от туризма намного ниже.
В воскресенье я все же решил рискнуть и съездить в маленький заказник на горе Смерти (Sierra del Muerte), который почему-то не упоминается в рекламных проспектах. Юльку я решил зря не тащить, поскольку был уверен, что опять найду там только поля и расчищенные пастбища.
К моему удивлению, на вершине горы все же сохранился приличный кусок облачного леса со множеством колибри. Я нашел гнездо одной пары в листе огромного «лопуха»
гигантской бегонии (это растение типично для высокогорий Коста-Рики). Черная птичка с ярко сверкающими рубиновыми, темно-зелеными и синими мазками на оперении сидела на чашечке из пуха и паутины размером с бадминтонный воланчик.