Америка глазами русского ковбоя
Шрифт:
Зайцелопы
14 июня
Лошадь смирилась, что хороших подков у нее в ближайшем обозримом будущем не будет, и перестала спотыкаться. Вдоль дороги через каждые пару километров приходится открывать и закрывать ворота для скота. Сделаны они из нескольких рядов колючей проволоки, приколоченных с одной стороны к столбу изгороди, а с другой стороны к палке, которая крепится к следующему столбу. А крепится почему-то не щеколдой или веревкой, а кольцом из куска колючей проволоки. Мои кожаные перчатки давно износились в хлам, клещами и пассатижами приходится отдирать эти кольца, а потом присобачивать их обратно к столбам или просто голыми руками раскручивать и скручивать
Вот посреди этих колючих прерий Вайоминга, по дороге в Дуглас, встретился я с Лероем и Мэри Сток. Они возвращались на ферму, чтобы с друзьями отпраздновать регистрацию Лероя в избирательной комиссии графства по списку «Либеритарной партии». Лет тридцати пяти, среднего роста, жилистый, со смешинкой в глазах, Лерой рассказал мне, что разочарован политикой как демократической, так и республиканской партий. Вот и решил выдвинуть свою кандидатуру на пост комиссара графства по списку независимой партии. Парень он симпатичный, лошадей любит, надеюсь, он выиграет у семи противников, также баллотирующихся на этот пост. По крайней мере, ему повезло баллотироваться в США, а не в России, где нынче опасно быть независимым политиком.
Посоветовали они мне остановиться в Дугласе на ферме друзей, Дэйна и Одри Манкрес. Проезжая мимо железнодорожного моста, я заметил матку белохвостого оленя, облизывающую только что рожденного олененка. Захотелось обнять и погладить это еще безгрешное существо. Мамаша отбежала недалеко и замерла, тревожно фыркая. Олененок же пытался стоять на нетвердых сырых ножках, смотрел на меня огромными, любопытными глазами, еще не знающими страха, и как бы спрашивал: «А ты кто такой, дяденька, и что ты на моей земле делаешь? Развелось вас, людей, как собак нерезаных».
В Дугласе без труда нашел ферму Манкресов, которым Лерой успел позвонить и предупредить о моем приезде. Дэйну далеко за семьдесят, но выглядит он лет на 20 моложе из-за того, что никогда не прекращал работать. Содержит он всего 200 голов скота на пастбище, прилегающем к дому, туда и отправил пастись мою лошадь. В день моего приезда у него гостил младший брат, который, выйдя на пенсию, продал свою ферму и переехал жить во Флориду. Там построены комплексы для богатых пенсионеров, где все придумано для старческого счастья: бассейны, поля для гольфа, залы для игры в лото и бальных танцев, казино. Сейчас он проклинал себя за то, что поддался уговорам жены, уехав туда и променяв реальную деревенскую жизнь на флоридский рай, обрыдший ему через два месяца.
На следующий день они собирались клеймить скот, а сегодня Дэйн повез меня показывать свой любимый город. Дома и улицы не отличались оригинальностью архитектуры и планировки, но поддерживались в прекрасном состоянии. Здесь почти не знают безработицы и преступлений, не видно и негров, являющихся главным источником расовых трений и преступности в городах восточного (да и западного!) побережья США.
Прославили город местные таксидермисты, создавшие в прошлом веке чучело – гибрид зайца и антилопы – зайцелопу. С тех пор висят на стенах баров, ресторанов и частных домов чучела зайцелоп с заячьими усами и ушами, увенчанные антилопьими рогами. На центральной площади Дугласа зайцелопе даже поставлен монумент в человеческий рост, привлекающий туристов со всей страны. По этому поводу у меня возникла идея переименовать Дуглас в Зайцелопск. Мэр города Кеннет Тэйлор отнесся к этой идее доброжелательно, и, возможно, в будущем я буду одним из отцов-основателей города Зайцелопска, а по-английски – Jackalope.
Утром по дороге к парку Естественный мост встретил Рона Ховела, пригласившего переночевать в его поместье. Хотя было оно несколько в стороне от маршрута, решил-таки к нему заехать. Преодолев несколько мостов для скота и крутые холмы вдоль реки Лапрель, приехал в гости к Ховелу, но дома никого не оказалось. Слава богу, соседи Кэлли и Лори Дэр предложили остановиться у них.
Когда-то Кэлли работал инженером, но, заболев рассеянным склерозом, вышел на пенсию. Теперь разводит скот породы ангустов, знаменитой способностью быстро набирать вес до 500 килограмм. Вероятно, он заразился от своих подопечных этой необычной способностью. Кэлли с трудом помещается на сиденье трактора, и половицы дома трещат и ломаются от чудовищного его веса. Под стать ему размеры жены и детей.
Лори приготовила на ужин индейку с картошкой и артишоками. Когда все уселись, сцена напомнила картину обеда Красной Шапочки за столом у семейства медведей. Огромные индюшачьи ноги и крылья хрустели и пищали между всесокрушающими челюстями их жевателей. Картошка и артишоки всасывались в обширные желудки, увеличивавшиеся прямо на глазах. Ну а Красная Шапочка скромненько глодала крылышко – у меня и так брюхо растет неприлично, хотя и голодаю каждый вторник.
После ужина мы с Лори съездили в парк Естественный мост, который возник от подмыва песчаной гряды, образовавшей естественный арочный мост над рекой Лапрель. Местные индейцы считали это место проклятым духами предков и не появлялись в окрестностях. Благодаря этому поверью проходившие здесь переселенцы могли спокойно отдохнуть и не опасаться за сохранность свою и скота.
Ровно полтора века тому назад здесь отдыхала знаменитая партия переселенцев на Запад, которую возглавляли Джордж Доннер и Джеймс Рид. На этом месте они отмечали 4 июля 1846 года, 70-ю годовщину независимости США. Утром они собрались вокруг флага страны, и полковник Рассел зачитал текст Декларации независимости. Потом все прокричали «ура» и устроили канонаду из ружей и пистолетов. Расстеленную на земле скатерть украсили бутылки виски для взрослых и лимонада для детей. На закуску были мясо только что убитого бизона, вареная фасоль, хлеб и дикий чеснок. Каждый тост сопровождался залпами из оружия и патриотическими песнями. Джеймс Рид налил стакан бренди и, повернувшись на восток, выпил за друзей, оставшихся в штате Иллинойс.
Через много лет его дочь, Вирджиния Рид, вспоминала: «Друзья моего отца в Спрингфилде подарили ему перед отъездом бутылку выдержанного бренди. Они договорились, что он откроет ее в определенный час этого знаменательного дня и будет пить за них, повернувшись на восток. Аналогичную бутылку должны были открыть его друзья в Иллинойсе и, повернувшись на запад, выпить за его успех».
Эта счастливая компания даже в самом кошмарном сне не могла увидеть ужасов, ожидавших ее на пути в Калифорнию. Стремясь сократить маршрут, они послушались совета Лэнсфорда Хастингса, который в своей книге «Руководство для эмигрантов, отправляющихся в Орегон и Калифорнию» предлагал дорогу покороче, вокруг пика Гумбольдта. Проследовав этим маршрутом, партия застряла в пути на лишних два месяца и не успела до зимы преодолеть горы Сьерра-Невада.
Они еще не знают, что по дороге Джеймс Рид на запряженной волами повозке решит обогнать телегу своего приятеля, Джона Снайдера, которому не понравится перспектива следовать за ним и задыхаться от пыли. В завязавшейся потасовке Джеймс заколет Джона ножом, будет изгнан из партии и отправится один в Калифорнию, чтобы позднее организовать помощь умирающим от голода членам партии.
Застрявшая в горах Сьерра-Невада партия Доннера вначале будет питаться мясом сдохших лошадей и быков, потом дело дойдет до собак. Когда и это мясо было съедено, озверевшие от голода люди начали есть трупы умерши х товарищей по несчастью. При этом они договорились обмениваться трупами членов семей, чтобы не есть мясо родственников и собственных детей. Когда весной из Калифорнии пришли спасатели и помогли оставшимся в живых преодолеть перевал и вернуться в цивилизацию, не все члены партии к ним присоединились. Тэмсен, жена умирающего от гангрены руки руководителя партии, Джорджа Доннера, отказалась оставить мужа. Отказался быть спасенным и Льюис Кессенберг, который боялся, что в долине Калифорнии его казнят за то, что убивал соседей ради мяса. После смерти мужа Тэмсен пришла в шалаш Льюиса и осталась там, чтобы обеспечить его едой еще на пару месяцев. Только поздней весной 1847 года Кессенбергу надоела мясная пища. Он с видимой неохотой решил спуститься в долину и 25 апреля пришел на ранчо Джонсона.