Америка глазами русского ковбоя
Шрифт:
Рэймонд
15 сентября
Косогоры вдоль дороги были уставлены табличками с именами кандидатов на должность комиссара графства. Похоже, что по финансированию избирательной кампании впереди шел мистер Зиак – его имя чаще всего попадалось на глаза. Наверное, его и выберут, поскольку у него денег больше.
Наш лысобородый оборотень Ульянов-Ленин тоже выиграл в 1917 году власть благодаря деньгам Генерального штаба вермахта Германии. Я как-то задумался, откуда у него взялась фамилия Ульянов, и нашел два варианта-источника. Либо от Ульяны – женского варианта Юлия, который был Цезарем – царем, либо от татарского клича «улюлю» (а у Ленина еврейские и татарские кровя были круто замешаны). Так вот слово «улюлюкать» переводится с татарского: «открыто и злобно глумиться над кем-нибудь» (опять же, из словаря Ожегова, 1968 год издания, где даже слово «жопа» кастрировано). Ульянов – Царь-Улюлюк – ну чем не символ?
Я вот сейчас завелся на этих манкуров-властолюбителей, на дьявольскую символику их имен и внешностей и вспомнил еще Гитлера и Сталина. Оба – сухорукие, но тщательно от народов этот изъян скрывали. Мне кажется, и Наполеон страдал тем же, отчего и осталась его знаменитая поза на портретах с правой рукой, засунутой меж пуговиц камзола (а может – жилета?).
А вот у сухорукого Сталина была еще одна печать дьявольская. В каких-то архивах царской охранки, опубликованных в 1917 году издательством «Политкаторжанин», я прочел его полицейское описание. Окромя рыжих волос и маленького роста, упоминалась еще одна характеристика Джугашвили – большой палец на левой ноге преступника был раздвоен. Шестипалым, оказывается, был Йоська, и палец этот, как у дьявола, козлообразность его чертовскую выдавал. Символические 33 года этот сатана правил бал в России, и в наши времена потомки и наперсники его продолжают политический шабаш, так что по Сеньке и шапка.
В окрестностях города Сауз-Бенд избирательные плакаты уступили место скульптурным группам, выполненным из листового железа. Вдоль дороги скакали железные ковбои с индейцами, ехали на телегах переселенцы, фермеры распахивали прерию и рубили дома. Выполнены были они в натуральную величину и доставили массу беспокойств, потому что Ваня постоянно пугался фигур диких животных.
На бензозаправке в городе Раймонде, поливаемая внезапным ливнем, к телеге с радостным криком подбежала средних лет женщина с лучистыми глазами и улыбкой, требующей ответа. Кристи Невит решила поговорить со мной по-русски. Она недавно приехала из месячной поездки по России и горела желанием приветствовать конного представителя этой страны.
Насколько я уразумел, Кристи, будучи женой доктора-окулиста, имела достаточно времени и денег для общественной деятельности и помощи согражданам.
А ситуация в этом районе была критической. После принятия федерального «Закона по охране пятнистой совы» огромные территории лесных массивов северо-запада США в последние годы исключили из эксплуатации. Согласно этому закону, вырубке не подлежат массивы со старыми дуплистыми деревьями, в которых обитает эта птичка. Росчерком пера законников тысячи работников лесодобывающей промышленности лишились средств существования. Теперь они нуждались в переквалификации. На этот счет были созданы консультативные комиссии по устройству на работу.
Кристи поведала мне, что на прошлой неделе, из-за падения продуктивности устричных ферм, в Раймонде закрыли также консервную фабрику. Изменение экологической ситуации залива Виллапа привело к неконтролируемому росту популяции креветок, негодных в пищу людям, но вытесняющих вкусных устриц из пищевой цепи.
Лишившиеся работы люди не могут жить вечно на пособие по безработице, но не хотят переезжать в более благополучные районы страны. Паллиативом является эксплуатация местных ресурсов. Таких, как развитие туризма, сбор диких грибов и ягод – не так уж и много альтернатив. Федеральная программа реставрации экосистемы района, несомненно, даст занятие тысячам рабочих, но времена интенсивной эксплуатации лесных и водных ресурсов уходят в прошлое.
Моя новая подружка Кристина была вовлечена во все эт и проблемы. Она также беспокоилась, что ограничение вырубки лесов США приводит к хищническому уничтожению лесов России и Бразилии. Вероятно, необходима разработка международных экологических законов, а также системы контроля над их исполнением. Практически это невозможно, пока не создан международный фонд по охране экологии Земли.
Мы дискутировали об этих проблемах, пока она пров ожала меня на ранчо Ольсенов в окрестностях Раймонда. Хозяин его, Тони, был на охоте, но жена его Маргарет нашла Ване пастбище, а меня устроила в передвижном домике. В моем журнале она написала, что была на семь восьмых американской индеанкой, а муж был скандинавского происхождения. Уже почитай сто лет семья Ольсен разводила на этом ранчо скот породы герефорд. На стене их гостиной висело множество призов за экстерьер и производительность рогатых питомцев. Маргарет с гордостью показала теленка, которого ее внуки мыли и чистили к предстоящей выставке-конкурсу скота на ярмарке графства Пацифик.
После того как я устроился на ночевку, приехала Крис тина и решила ознакомить меня с местной культурой, пригласив на премьеру в любительском театре. Там местнознаменитая актриса Кэйтлин Хикс играла главную и единственную роль в пьесе одного актера «Мы – женщины». Она чрезвычайно натурально воспроизвела на сцене свой опыт рождения ребенка, и публика наградила ее за это аплодисментами. Но после ее лицедейства в роли женщины с частичным параличом речи и мозга мне от этого социалистического реализма поплохело. Я ничего лучшего не придумал, как упросить Кристину отвезти нас в ближайший бар «Удобная пристань».
Бар, слава богу, не пустовал, и никто здесь не лицедействовал. Завсегдатаи с энтузиазмом приняли нас в свой коллектив пивопивцев. Большинство из них стремилось меня угостить, и если бы я принял все приглашения, то там бы и остался в блаженстве. Светловолосый скандинав Тодд Стефенс простер дружелюбие до того, что, отрезав прядь волос и приклеив ее на лист моего дневника, прокомментировал: «Это естественно белокурые волосы. Вряд ли такие найдешь в Калифорнии. Счастья тебе в пути, друг». Я так и не понял, чем его достали калифорнийцы, и почему не упомянул он русых россов, но, по крайней мере, был счастлив, что он не принялся отрезать мне на память другие части своего большого тела.
Кристина решила на день присоединиться к экспедиции и привезла утром с собой бутылку вина, а на закуску рыбу с обжаренными в муке кольцами репчатого лука. Такую вкуснятину я ел только в Вознесенском монастыре штата Айдахо.
По дороге в столицу штата Вашингтон, город Олимпия, мы решили навестить художника-самоучку Кеннета Харлея. Домишко его прятался на обочине лесной дороги, ведшей в поселок Бруклин. Он оказался в моем возрасте, но выглядел значительно моложе и спортивней. Кен с радостью показывал мне свои картины и литографии, а дом его был забит чучелами животных, шкурами бизонов и медведей.
Семнадцать лет тому назад довольный жизнью Кен работал на железной дороге путеобходчиком. Как-то забивая костыль, он тяжело поранил ногу и вынужден был уйти на пенсию с частичной потерей трудоспособности. Вместо пенсионерской он решил выбрать жизнь художника. Начал с рисунков животных и растений, потом освоил гуашь и акварель. Заинтересовавшись историей освоения Америки, он стал писать картины из жизни индейцев и ковбоев. Но популярность пришла, когда он освоил, как изображать бизонов. Кен забыл об инвалидности, участвуя в конных соревнованиях езды верхом в тяжелых дорожных условиях и в любую погоду. Из путейца он сделался ковбоем и семь раз завоевывал титул чемпиона штата Вашингтон. Я был поражен, когда увидел его фотографию, на которой он объезжал бизона. А в моем дневнике он набросал рисунок бизона, запряженного в мою телегу.