Америка глазами русского ковбоя
Шрифт:
Профессор Лютеранского университета Джордж Килби тоже решил оставить в дневнике комментарий о моей экспедиции: «Всего вам доброго. Я всегда считал, что мы вернемся к лошади как основному способу транспортировки в США. Ваша экспедиция тому подтверждение. Спасибо».
Сам я не очень-то оптимист или пессимист по поводу такого будущего. Лошади могут быть полезны в работе на маленьких фермах, где выращиваются экологически чистые овощи и фрукты. Но как способ передвижения в нашем перенаселенном мире они не годятся. Не хочется даже думать о таком сценарии, когда исчезнут все источники энергии, а население сократится раз в десять. Тогда такой вид транспорта опять будет экономически оправданным, как это было в прошлом веке. А возможно, и хорошо всем тогда будет. И сбудутся слова великого народного печальника и домашнего тирана Николая Некрасова: «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе».
По мосту через Западный пролив я проехал к Капитолию, где в канцелярии губернатора штата Майка Лоури был встречен смущенным чиновником-негром, который объяснил, что Майк занят на совещании и не может меня принять. Избалованный вниманием губернаторов, я оставил свои координаты в полицейской конюшне Сиэтла и отбыл в известном направлении. Через неделю получил от губернатора письмо:
Дорогой Анатолий!
Я хочу поблагодарить вас за посещение моего офиса после прохождения Орегонской тропы с миссией доброй воли. Хотя мне и не удалось встретиться с вами, я высоко ценю ваш интерес к развитию экономических отношений между Соединенными Штатами и Россией.
Возможно, вам интересно будет узнать, что я недавно вернулся из торговой миссии по Дальнему Востоку России. Более пятой части экономики штата Вашингтон связано с международной торговлей, и за последние годы Россия стала одним из важнейших торговых партнеров штата. Мы также очень ценим культурные связи между нашим регионом и Россией. После Игр доброй воли в Сиэтле жители штата Вашингтон были восхищены желанием русских людей обмениваться своим богатым историческим и культурным наследием с нашим народом.
Я уверен, что поддержание тесных взаимоотношений между штатом Вашингтон и Россией будет продолжаться многие годы в будущем. Я горд, что штат внес существенный вклад в атмосферу растущего доверия и сотрудничества между нашими народами.
Еще раз спасибо за визит, и, надеюсь, у вас найдется возможность еще раз полюбоваться нашей природой и встретить теплое гостеприимство людей, которые делают штат Вашингтон известным в этой стране и во всем мире.
Искренне,
Понятное дело, никакого вклада в развитие экономических связей я не внес, но надеюсь, что издание этой книги поможет читателям понять, что не только мы, русские, можем жить мечтой о мире.
По дороге от Капитолия навстречу телеге бросилась рыжеволосая девушка и потребовала, чтобы я взял ее на роль проводницы для показа достопримечательностей Олимпии. Правда, таковых оказалось немного, но сама Тиа Эдингтон стоила их всех. За полчаса она успела рассказать, что ей надоело быть студенткой местного университета и делать то, что требуют родители. Она так и написала: «Я должна сказать, что вдохновлена вашей отвагой, и то, что вы делаете, всегда было моей детской мечтой. Надеюсь, Вы осуществите все мечты. Позвоните как-нибудь по телефону…». Не могу дать читателям ее номер телефона, да и сам не буду звонить, пока не издам эту книгу.
Тиа проводила меня до окраины города и вернулась в парк, где до встречи со мной курила с приятелями марихуану. Вспышка ее энтузиазма закончилась с прекращением действия этой травки. Я сам когда-то покуривал ее, и даже записывал мысли, ею вызываемые, но после очухивания все они оказывались белибердой. Самой «гениальной» была идея открытия клиники для фригидных женщин, где я был бы главным терапевтом. Помнится, поднял я даже литературу по этому поводу, но, узнав, что каждая пятая женщина рождена без способности испытывать оргазм при половом акте, решил клинику закрыть, не открывая.
Отдыхая на очередной стоянке, обратил внимание на находившийся рядом дом с табличкой при входе: «Ричардово убежище для рептилий». Да ведь у меня же подружки в Санкт-Петербурге, Валентина и Вера, работают в террариуме зоопарка! Ну как не зайти к их коллегам! Нажал на кнопку звонка, и дверь открыла женщина лет сорока, с совком и шваброй в руках. Звали ее Джоан Де-Грофф, и с мужем Ричардом она содержала на первом этаже дома около пятидесяти видов змей, черепах, ящериц и прочих гадов.
Я рассказал им о террариуме в Петербурге и дал координаты моих друзей. Раньше их террариум был устроен в помещении бывшей гауптвахты, где когда-то наш великий поэт Лермонтов сидел за дебош, а может, и не сидел, но легенда хорошая. Мои приятельницы получали там зарплату, и вход для публики был платным. Здесь же в собственном доме супруги Де-Грофф содержали почти такое же количество животных за свой счет, и террариум открыт бесплатно для всех желающих его посетить.
Их дочь решила помочь мне с ночевкой и поехала вперед на разведку. Через час мы оказались на усадьбе Адриана Брауна. Тот не позволил мне распрячь лошадь до тех пор, пока не позвонил в офис губернатора и полицию графства. Только когда те сообщили, что я не числюсь в розыске и не совершал никаких преступлений, он разрешил мне остаться и пустил Ваню на пастбище в саду. Он даже вскоре растаял настолько, что пригласил меня в дом и угостил оладьями с черникой.
Сиэтл
19 сентября
По дороге я купил на заправке газету «Олимпиец» и узнал из статьи Джеффа Смита, что: «Русский запрягает завтра лошадь и едет на запад». Да закончил я уже путешествие к океану и еду сейчас на север, к Сиэтлу. Но еще более возмутился, прочтя, что мне 65 лет. Еще десять лет колотиться мне до этого пенсионного в США возраста, а он, падла, одним махом компьютерного пера перевел меня в пенсионеры. Одним словом – сделал меня старой развесистой клюквой!
Из-за отсутствия проселочной дороги я был вынужден выехать на хайвэй, но не успел проехать и пяти километров, как местный гаишник приказал убираться с этой скоростной магистрали. Приказанная мне дорога делала огромный крюк и была с крутыми спусками и подъемами, изматывавшими лошадь. Взыграла во мне ярость – ведь не имел полицейский права сгонять меня с хайвэя. Он забыл или не хотел знать о законе, который отдает преимущество на дорогах повозкам, запряженным лошадьми.
Через пару километров, клекоча праведной яростью, развернулся я и опять вернулся на хайвэй в надежде, что тот полицейский уехал, а другой пожалеет лошадь. Здесь, как и в России, полицейские считают, что они всегда правы. Если им не подчиняешься, могут оштрафовать, да и поколотить за милую душу.
Благополучно добравшись до съезда на проселок, я поехал по направлению к военной базе «Форт Льюис». Там, за колючей проволокой, выкрашенные в камуфляж, стояли бесконечные ряды танков, грузовиков и другой техники, много лет ждущей приказа обрушиться на главного противника – Россию. Часовые удивленно смотрели на телегу с лозунгом «Из России с Любовью и Миром», и тревогу, естественно, не поднимали.
Невдалеке от проходной к нам с Ваней подъехал на велосипеде полковник Дэн Питерджон и предложил остановиться на ночь во дворе своего дома. Но мне хотелось проехать еще километров семь, и, поблагодарив, я отказался.
А пока мы ехали рядышком, он рассказывал о службе в Германии, где в 70-х годах была расквартирована его пятая танковая армия, противостоявшая нашим войскам. Она-то, наверное, там и стоит, или передвинулась восточнее. Наших же солдат сначала там предали, а потом выкинули за ненадобностью. Вот только никак не могу понять, как нам в Европе удалось врагов сделать друзьями, а друзей врагами.
Дэн порулил в свой военный городок, а я пошканды бал в направлении города Такома. Оказавшись в его пригороде, начал шепотком проклинать себя за отказ остановиться у Дэна. Этот район был застроен роскошными домами с лужайками и частными клубами с полями для гольфа. Обитателями их были представители среднего класса Америки, не знавшие, что такое свобода, и занятые устройством своего благополучия. Здесь обитали рабы собственного счастья.