Америка глазами заблудшего туриста
Шрифт:
— Почему бы вам, парни, и впрямь, не предъявить свои идентификационные карточки или водительские удостоверения и на этом закончить детективный базар?
Пришлось сбивчиво объясниться, что мы туристы и у нас кроме паспортов никаких других документов нет. Я не намерен был предъявлять свой паспорт случайному пьяному, если даже у того есть полицейский жетон. Если же к нам есть какие-то претензии — то ведите в полицейский участок, и не требуйте доказательств тому, что мы не иностранные террористы, покушавшиеся на жизнь пьяного американского полицейского…
В ответ, мне посоветовали не воспринимать ситуацию так уж серьёзно. Старший и более трезвый полицейский уговорил коллегу разжать клешню и отпустить меня с Богом. Поинтересовался: кто мы и откуда? Уже уходя от них, опасаясь нового приступа подозрений, я ответил, что мы русские. Вдогонку услышал раздражённое: — Fuck'n russian animals! [1] Я подумал, что если этого неандертальца сегодня не ублажит какая-нибудь проститутка, то до утра он наломает дров своим полицейским жетоном.
1
Ё-е русские животные!
Вспомнился Питер Устинов со своей новеллой «Крэмнэгел» о туповатом американском полицейском, случайно оказавшемся в Англии.
Приехали мы на нужную станцию поздно. Не сразу отыскали дом, покружили в темноте вокруг него. Наконец, определили нужный нам номер дома.
Двери в парадной были закрыты, мы долго звонили. Пока не разбудили бабушку. Когда нас проводили в нашу комнату, спальные места были уже приготовлены. Раздеваясь, я пытался вычислить: как долго не спал? Мой американский стаж составлял полдня в аэропорту, полную ночь-прогулку в Нью-Йорке и целый день в Бруклине. Теперь же оставалось полночи для сна и восстановления сил. Я подумал о том, что мы, наконец, присоединяемся к их времени, и в эту ночь уже будем спать, подобно добропорядочному большинству граждан этой страны.
Утром мы познакомились с бабушкой-хозяйкой и её временным квартирантом. Постоялец-соотечественник, один из многочисленных беженцев, проявил к нам безудержное любопытство. Он разговаривал с нами тоном хозяина страны, за плечами которого аж! годовой стаж проживания в Америке — официальный статус политического, точнее — еврейского беженца и в активе — ежемесячные пособия и прочие социальные блага. Не то что некоторые, — «турысты».
Допросив: откуда мы и зачем, евмигрант решил, что с этой совковой босотой и говорить-то не о чем. Открыл свой конспект и стал вслух зубрить английские слова. Бабушка радушно предложила нам легкий завтрак. Углублённое изучение английского языка он продолжил и за столом.
Мы пили чай. Говорили ни о чём. И невольно слушали, как потенциальный американский гражданин картаво вгрызается в новый язык. Его гордый вид — богом избранного, не позволял делать ему замечаний о неправильном произношении отдельных слов. Он (know — знать) знал лучше, и моё вмешательство было бы нетактичной дерзостью.
После завтрака мы были готовы к штурму бруклинских ценностей. Мы знали о местонахождении некой биржи, где работники и работодатели находят друг друга.
Снова в метро. И в центр Бруклина. Вышли на станции Mercy Ave. Огляделись. Казалось, что попали в столицу Израиля. Без чёрной шляпы, сюртука и бороды мы здесь были абсолютными туристами.
К одному из носителей шляпы, сюртука и бороды я обратился с вопросом. Товарищ оказался разговорчивым. Он ответил нам, что если мы подыскиваем себе работу, то он готов подсоветовать нам очень перспективное дело. Поведал нам о некой конференции, которая состоится в ближайшее воскресенье. Там можно будет узнать о современном супер эффективном продукте, способном избавить человечество от многих физических недугов. Деловой хасид рекомендовал посетить собрание, заключить контракт и начать делать деньги и перспективную карьеру, уже со следующей недели. Sounds gooood!
А что касается возможности подрядиться на поденную работёнку… Это можно сделать там, — небрежно указал нам направление хасид.
Место и время проведения конференции он всё же выписал. Как рецепт, тяжело, но не безнадёжно больным. С этим мы и разошлись, каждый в своём направлении.
Действительно, на перекрёстке Bedford Ave. и Lynch Avenue на автобусной остановке мы нашли группу парней и мужичков разного возраста, одетых по-рабочему. Кто-то стоял, кто-то сидел, было видно, что все они чего-то ожидали… Но не автобуса. Присоединившись к ним, мы вскоре узнали, что же здесь нам улыбается.
Биржа работала по принципу уличной панели. В основном, здесь были граждане бывшего Союза и Польши. Работодателями выступали, в основном, деловые сыны Давида. Они подъезжали, как правило, на 8-цилиндровых кораблях и, не выходя из машины, через приоткрытое окно вели переговоры с потенциальными работниками. Вопрос решался быстро. Работодатель кратко объявлял, сколько работников и на сколько часов ему требуются, а так же, сколько он намерен платить за час работы. Другая сторона старалась уточнить: какого рода работа? И если таковая устраивала — приступала к торгу о размере оплаты.
Работу предлагали обычно дерьмовенькую и разную: грязную и чистую, пыльную и вонючую, тяжелую и лёгкую. Но всегда — неинтересную. Как правило, работодатель предлагал 5–6 долларов за час работы, работники настаивали на добавке в 1–2 доллара. Но их не слышали.
Я сидел среди себе подобных, наблюдал за грустной комедией выживания, и искал разницу, между нами и уличными проститутками.
Вообще-то, я — турист; и если мне не нравится это место, то я могу уйти отсюда. Но я не знал, где буду ночевать сегодня. Хотя у меня ещё оставалось около сорока долларов, и я мог снять какой-то ночлег. Неужели мимо этого дерьма никак не пройти, и я должен буду предлагать себя этим шляпоносцам? Страшного ничего нет, но и перспектива моего участия в добровольном холуйстве мало радовала. Я не был готов к такого рода — мазохизму. Достаточно, что мы нашли это место и всё разузнали. Больше нам здесь делать нечего. Сегодня, во всяком случае.
Уходил я с облегчением, хотя и не знал куда. Ушёл как с какого-то призывного пункта военкомата. Сегодня не призвали. Товарищи по «призывному пункту» внесли некоторую ясность в то, что могут, и что не могут туристы.
Для легального трудоустройства, оказывается, необходимо разрешение. При поступлении на работу работодатель просит предъявить карточку Social Security (персональный номер социального обеспечения) и, что бы удостоверить личность — Identification Card, сокращено — ID (удостоверение личности), или Driver's Licence (водительское удостоверение), или Green Card (карточка постоянного жителя), или Employment Authorization (разрешение на работу). Получить эти бюрократические путёвки в трудовую жизнь можно было путем обращения в Immigration and Naturalization Service (Служба иммиграции и натурализации) с ходатайством о предоставлении политического убежища. Если заявление принимается к рассмотрению, тогда вам выдают карточку соцобеспечения с персональным номером, временное удостоверение личности (ID) и разрешение на работу. До окончательного решения вашего вопроса в иммиграционном суде о предоставлении вам статуса политического беженца или отказе в таковом — вы можете легально пребывать в стране и работать, как официально обратившийся и ожидающий ответа.