Америка: каким мир был бы без неё?

Д'Суза Динеш

Я просто хочу подчеркнуть, что в условиях капитализма успех приходит не благодаря вниманию к собственным чувствам, мыслям и желаниям, но благодаря вниманию к желаниям и потребностям других людей. Капиталисты, получающие большую прибыль, достигают этого не потому, что они особенно корыстолюбивы, но потому, что они особенно хорошо понимают других людей и служат их потребностям.

По иронии судьбы, именно Адам Смит сделал способность к сопереживанию главной темой еще одной своей книги — «Теория нравственных чувств». Здесь Смит приводит поразительное наблюдение. «Любить других сильно, а себя — поменьше, ограничивать собственный эгоизм и потворствовать чувству доброжелательности к другим — в этом состоит нравственное совершенство человека». [136]

136

Adam Smith. A Theory of Moral Sentiments. Indianapolis: Liberty Fund, 1982. P. 25.

Смит,

сторонник «невидимой руки» рынка и капиталистического корыстного интереса, признает, что лучшее в человеческой природе — это способность обратить симпатию и интерес к другим людям. Нравственное отношение требует, чтобы мы выходили за границы личного интереса, а иногда даже отвергали его. Однако Смит не добавил, что именно это и делают успешные работники и предприниматели. Они ставят себя на место других. Они спрашивают: «Как я могу оказать услугу, действительно помогающую другим людям? Как я могу создать продукт и усовершенствовать его так, чтобы потребители получили именно то, что им нужно?»

Возможно, движущей силой капитализма служит корыстный интерес, но добродетелью, которая требуется для достижения успеха в рамках капиталистической системы, служит истинное понимание чувств и желаний других людей. И я думаю, именно поэтому так много предпринимателей, специалистов и рабочих любят то, что они делают, и гордятся этим. Может показаться странным, что люди гордятся своей работой охранника, или тем, что они моют пол, или суммируют цифры отчета, или продают какие-то приборы. Аристократический подход не ценит такую маловажную и унизительную деятельность. Оскар Уайльд как-то сказал, что физический труд, такой как у швейцара, достаточно унылый. Гордиться таким совершенно невозможно. Маркс также говорил о рабочем, который отчужден от своего труда. Я полагаю, такое чувство усталости или скуки — чувства, когда вы считаете минуты в ожидании конца рабочего дня — можно понять. Однако многие американцы считают, что «сознание обладает собственной силой», и то, какие чувства вы испытываете по отношению к своей работе, зависит от отношения, с которым вы к ней приступаете. Многие работники и предприниматели, даже те, кто занят работой, в которой нет ничего «блестящего», гордятся хорошо сделанным делом. Чистые полы, аккуратные счета и полезные приборы делают жизнь других людей лучше, и обеспечивая их этими благами, можно получить моральное удовлетворение.

Понимание чувств и желаний других людей, возможно, не кажется чем-то важным. Разве не все мы, будучи людьми, демонстрируем сочувствие и внимание в нашем профессиональном общении с другими? На самом деле, нет. Если не принимать в расчет священников и врачей, я не знаю другой сферы деятельности, требующей эмпатии в той же мере, как предпринимательство. Давайте посмотрим на людей интеллектуальных занятий. Много лет назад, когда я работал в исследовательском научном центре, я как-то раз спросил одного из своих коллег, который только что закончил готовить к печати свою книгу, о теме его труда.

– Это книга о теориях физиократов, — ответил он мне.

– А кого, кроме вас, заинтересует такая книга? — продолжал расспрашивать я.

Мой коллега взглянул на меня озадаченно. Очевидно, такой вопрос не приходил ему в голову! Иными словами, он писал о том, чем интересовался он сам, а то, востребована ли его работа на рынке, было для него вторичным вопросом, почти не относящимся к делу. Разумеется, я бы не удивился, если бы впоследствии этот коллега начал жаловаться на то, что люди не выстраиваются в очереди в книжных магазинах, чтобы купить его книгу. Но ни один предприниматель, как я тогда осознал, не стал бы использовать подобный подход. Ни один предприниматель не начал бы бизнес, скажем, по продаже мыла, не спросив сначала: «Кто будет покупать мой товар? Как я могу наилучшим образом удовлетворить потребности и выполнить желания моих потребителей?»

Самые креативные и в результате получающие самое большое вознаграждение — это те предприниматели, кто использует способность понимания других для того, чтобы выйти за границы простого удовлетворения спроса с их стороны. Вместо этого они предвидят желания и потребности людей еще до того, как сами люди осознают их. Много лет назад, на конференции руководства журнала «Форбс» я познакомился с Акио Морита, изобретателем кассетного плеера «Sony Walkman». Морита сказал мне, что до тех пор, пока он не подумал об этой идее, никто не просил, чтобы магнитофон был таким маленьким, портативным, и чтобы его можно было слушать через наушники. Никто даже не думал, что это будет хорошей идеей. Морита рассказал, что это пришло ему в голову, когда однажды он отдыхал с семьей на пляже

и ему очень докучали ужасные звуки, доносящиеся из магнитофона подростков, расположившихся неподалеку. Морита попросил своих инженеров придумать, как можно уменьшить автомобильное радио настолько, чтобы люди могли слушать свою любимую музыку, не навязывая ее окружающим. Плейер «Sony» имел ошеломляющий успех. Это «экономика предложения» в ее классическом виде. Спрос не предшествует предложению, наоборот, предложение предшествует спросу. Гений Морита — этого пожилого японца — был в том, что он догадался, чего хотели бы миллионы молодых людей в Америке, несмотря на то, что они совершенно не знали, что хотят этого, до тех пор, пока это не было создано и предложено им.

Я привел пример плейера «Sony Walkman», но точно так же мог упомянуть «Фейсбук», экспресс-почту «Federal Express» или iPhone. Я мог бы напомнить об очень простых изобретениях, таких как чемоданы на колесиках. Я не знаю, кто их придумал, но знаю, что десятилетиями люди в аэропортах таскали огромные тяжелые чемоданы, пока кто-то не предложил блестящую идею — приделать к ним колесики. В каждом из этих примеров предприниматели создали спрос, представив продукт, о котором никто не просил, но который, когда он появился, захотели иметь миллионы. Я называю это «суперэмпатией», потому что в этом случае предприниматели заботятся о желаниях потребителей еще до того, как потребители сами осознают свои потребности. Для этих предпринимателей — и для предпринимателей вообще — прибыль не является мерой того, насколько они жадны или эгоистичны. Прибыль — это мера того, насколько хорошо они удовлетворяют желания и нужды своих потребителей.

Альберт Хиршман в своей книге «Страсти и интересы» демонстрирует, что капитализм не только не является системой грабежа и присвоения чужого, но исторически возник именно как альтернатива воровству и грабежу. На самом деле капитализм был построен на человеческих качествах, совершенно отличных от желания грабить и мародерствовать. Хиршман отмечает, что в Древнем мире, и даже в некоторых регионах мира в наши дни, богатство приобреталось грабежом и захватом. Если ваша группа или племя хотело приобрести что-то, вы просто завладевали этим. Стремление к захвату чего-либо проистекает из того, что Августин называл libido dominandi, жажда власти. Эта могучая страсть включает в себя желание обладать не только вещами, но также рабами и наложницами.

Согласно Хиршману, мыслители раннего нового времени, выступавшие в защиту капитализма, признавали эту страсть разрушительной, но также обладающей большой силой. Они знали, что недостаточно просто объявить ее аморальной и подвергнуть осуждению. Поэтому они стремились обуздать или ограничить это желание захватывать чужое, противопоставляя ему не менее сильное желание — желание копить. С их точки зрения, «страсть» к хищническому захвату могла быть ослаблена и, в конце концов, уничтожена путем «интереса» в капиталистическом накоплении. Хиршман цитирует слова Монтескье из книги «О духе законов»: «Удачно, что положение людей таково, что хотя страсти могут толкать их на путь порока, тем не менее они имеют интерес уклоняться от этого». В обоих случаях результатом оказывается приобретение, но в первом случае путь к нему насильственный, недобровольный и приносящий вред обществу. Во втором случае он мирный, согласованный и социально продуктивный. [137]

137

Albert O. Hirschman. The Passions and the Interests. Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1977. P. 32, 73, 132–133.

Иными словами, капитализм делает жадность цивилизованной, подобно тому, как брак делает цивилизованным сексуальное влечение. Жадность, как и сексуальное желание, это часть человеческой природы. Эти качества нельзя уничтожить, хотя некоторые секты, требующие монашеского воздержания, и пытаются это сделать. В той степени, в которой жадность способствует приложению усилий, а вожделение — достижению удовольствия, зачем нам стремиться к их уничтожению? В то же время нам известно, что эти склонности могут иметь разрушительное действие. Поэтому нужно направить их таким образом, чтобы они служили как можно лучше — нам самим и нашему обществу. Институт брака позволяет удовлетворить желание сексуального наслаждения, одновременно способствуя взаимной любви и воспитанию детей. Сексуальное желание очищается и облагораживается браком. Сходным образом капитализм направляет жадность в такое русло, что это качество начинает служить удовлетворению потребностей и желаний других людей и общества в целом. В условиях капитализма помощь другим — это наилучший способ помочь самому себе. Капитализм делает материальное процветание добродетельным.