Америка справа и слева
Шрифт:
— Это очень добрые, честные и талантливые люди, — сказала нам миссис Элизабет Браун. — Они искренни и непосредственны, как дети. Беда в том, что многие белые обращают бесхитростность индейцев себе на корысть. Мне то и дело приходится защищать навахо от произвола белых авантюристов. Я уже превратилась в юриста-самоучку.
— А есть ли среди индейцев люди хотя бы со средним образованием?
— Очень и очень мало, — вздохнула старая женщина. — В нашем районе есть школа для индейских детей, но я не знаю, что будут делать эти ребятишки, даже если им удастся окончить школу. Скорее всего, они, как их отцы
— А знаете ли вы какого-нибудь индейца-врача, индейца-инженера?
Миссис Браун пожала плечами:
— Среди моих знакомых таких нет…
И тогда нам вспомнилась статья из газеты «Вашингтон пост», которую мы прочитали перед тем, как отправиться в автомобильное путешествие по Соединенным Штатам Америки.
Журналист Колман Маккарти рассказывал, ссылаясь на неопровержимые данные, что только четверо из каждых десяти детей индейцев племени навахо, поступивших в среднюю школу, оканчивают ее. Но и после того они остаются индейцами, так и не ставшими членами американского общества. Ибо, по словам Колмана Маккарти, безработица среди индейцев племени навахо колеблется между шестьюдесятью и восемьюдесятью процентами, а средний заработок индейских семей почти в пять раз ниже черты нищеты, официально признанной американскими экономистами.
Однажды вечером мы медленно ехали по пустыне Аризоны за желтым школьным автобусом. Автобус часто останавливался и начинал мигать своими красными огнями. Тогда останавливались все машины, встречные и идущие следом по шоссе: таков один из дорожных законов Америки.
Из автобуса на дорогу выскакивали индейские школьники. Они махали на прощание своим товарищам и уходили в быстро темнеющую пустыню, таинственную и молчаливую. Покинув новенький школьный автобус, они возвращались к своим жилищам — кузовам старых автобусов, отслуживших свой век и снятых с колес.
Есть американцы, которых мучает стыд за тот произвол, который их страна чинит среди индейцев. Один из них — Роберт Рассел, бывший профессор Аризонского университета. Уже двадцать лет, женившись на индианке, он живет среди навахо, пытаясь наладить там школьное образование. Ему помогает студент из Нью-Йорка Ли Вейнгрэд, тоже поселившийся на территории резервации. Они одержимы сейчас идеей создать здесь колледж и уже начали сбор пожертвований среди интеллигенции Таоса и Сайта Фе.
Профессор и студент обращались за помощью в конгресс Соединенных Штатов, но там отнеслись к их предложению скептически.
— Мы не рассматриваем будущий колледж как дар индейцам, — добавляет Ли Вейнгрэд. — Нет, это совсем не дар. Это выплата лишь маленькой частицы огромного долга индейцам со стороны Америки.
Америка в неоплатном долгу не только перед индейцами. В Санта Фе мы проезжали мимо тюрьмы, где сидит Рейес Лопес Тиерина, американец мексиканского происхождения, один из активнейших борцов за права национальных меньшинств США. Вашингтонец познакомился с ним в дни существования фанерного «города бедноты» у памятника Линкольну в столице Соединенных Штатов. Тиерина возглавлял тогда группу мексиканцев и индейцев из графства Рио Ариб Арриба, едва ли не самого бедного района Америки.
Тиерину посадили в тюрьму по обвинению в «разрушении
Мы проезжали через Карсонский национальный лес и познакомились с плантатором, полторы тысячи коров которого нагуливали живой вес на сочных полянах.
— С этими индейцами и мексиканцами просто беда, — пожаловался он нам. — Они никак не могут понять, что сейчас двадцатый век, а не семнадцатый.
.. Город Флэгстафф в штате Аризона, к северу от которого простираются индейские резервации, известен и славен по целому ряду причин. Среди них: самый чистый воздух в Америке, местной обсерватории принадлежит честь открытия планеты Плутон; в нескольких милях от города застывшая лава вулкана образовала поверхность, похожую на лунную. Здесь, имитируя посадку на Луну, тренировались космонавты Нэйл Армстронг и Джеймс Олдрин.
Черная вулканическая лава застыла огромными складками и буграми. Издали кажется, что это беспредельная пашня, поднятая гигантским плугом. Мы долго стояли здесь и, признаемся, воображали себя на Луне. Теперь ведь это не так уж трудно вообразить.
Двадцатый век! И вдруг перед глазами встала совсем другая картина. Лента шоссе и индейские ребятишки, выпрыгнувшие из школьного автобуса и растворившиеся в таинственной и молчаливой темноте пустыни по дорогам к их жилищам — кузовам старых автобусов, снятых с колес.
КОРОЛЬ ГОЛЫХ
— Поехали! — скомандовала Кристи, и мы покатили.
Наш автопоезд из трех открытых вагончиков промчался по нью-йоркскому Бродвею, слегка затормозил на повороте к лондонской площади Трафальгар-сквер, сделал минутную остановку на главной улице Гонконга, развернулся перед песчаными барханами Сахары и, набирая скорость, повез нас к вигвамам индейцев, стойбище которых раскинулось на склоне холма позади виадуков чикагской надземки.
Обогнув затем пустынную деревню гренландских эскимосов, мы попали на очень любопытную улицу, где старинные дома с белыми витыми колоннами стояли вперемежку с современными зданиями, с мексиканскими глиняными мазанками, вьетнамскими бамбуковыми хижинами, бревенчатыми избушками канадских лесорубов и палатками бедуинов.
Пассажиры автопоезда вели себя необычно.
Они вскакивали с мест, возбужденно ахали и охали, бросались от окна к окну. Можно было подумать, что они когда-то жили в этих домах или по крайней мере, бы вали здесь в гостях и вот теперь после долгой разлуки снова посетили эти места.