Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов
Шрифт:
Он умолк на середине предложения.
Видимо, даже у роботов есть мечты и легенды, подумал Фома. Легенды о том, что некогда существовал суперробот в облике его создателя, человека. И одной этой идеи достаточно для возникновения у роботов настоящей теологии…
Фома снова задремал и осознал это, только когда робосел внезапно остановился у подножия горного хребта — видимо, того самого, через который пролегал отмеченный на карте маршрут. Когда-то давным-давно его назвали хребтом Дьябло, но с тех пор, очевидно, осеняли крестом бесчисленное количество раз. Вокруг не было ни души.
— Ладно, — произнес робосел. — Теперь я уже достаточно запылился и поизносился в дороге так что
Фома судорожно вздохнул.
— Но мне нужно найти святого Аквина. Я могу спать на ходу, — сказал он и добавил участливо: — Тебе, я полагаю, отдых не требуется?
— Нет конечно. Но что входит в твою задачу.
— Найти святого Аквина, — терпеливо повторил Фома. — Я не знаю, какие данные были… введены в тебя, но ушей его святейшества достигли слухи, что в этих краях много лет назад жил крайне праведный человек…
— Знаю знаю знаю, — перебил его робосел. — Его рассуждения были столь логичны и безупречны что все кто ему внимал сразу обращались в веру жаль что меня тогда не было хотел бы я задать ему парочку вопросов а с тех пор как он умер его тайная гробница превратилась в место паломничества и там происходит множество чудес но самое важное знамение свидетельствующее о его святости заключается в том что тело Аквина осталось нетленно а вам нужны чудеса и знамения чтобы привлекать народ.
Фома нахмурился. Слова эти, произнесенные монотонным нечеловеческим голосом, звучали весьма непочтительно и словно намекали на что-то недостойное. Когда о святом Аквине говорил его святейшество, сразу возникали мысли о величии божьих людей на земле — о красноречии святого Иоанна Златоуста, о неопровержимости суждений святого Фомы Аквинского, о поэтике святого Иоанна Крестителя и прежде всего о чуде, которого удостаивались даже не многие святые, о сверхъестественной нетленности тела… “не дашь Святому Твоему увидеть тление”.
Но когда на эту тему заговорил робосел, осталась одна только мысль о дешевом балагане, которому требуется что-нибудь броское, зазывное, чтобы привлекать публику.
— В твою задачу вовсе не входит найти Аквина. Ты должен лишь доложить что нашел его. И тогда твой временами непогрешимый друг сможет с относительно чистой совестью канонизировать его объявив о новом чуде после чего многие обратятся в веру, а вера уже обращенных укрепится сильнее прежнего. Кто в эти дни нелегких путешествий отправится в паломничество и обнаружит что святого Аквина нет как нет и Бога.
— Вера не может строиться на лжи, — сказал Фома.
— Да, — произнес робосел. — И я не имею в виду да с точкой Я имею в виду да с вопросительным знаком произнесенное ироническим тоном. Подобные речевые трудности наверняка не беспокоили того единственного совершенного…
Он замолчал на середине предложения, но, прежде чем Фома успел возразить, робосел продолжил:
— Разве имеет значение какие маленькие неправды приводят людей в лоно церкви если поверив они как ты думаешь вступают в общение с великими истинами. Важно твое сообщение а не сама находка. Мне-то все ни по чем а вот ты устал очень устал у тебя все болит от долгого сидения в непривычной позе ведь даже при том что я стараюсь двигаться ровно седока немного трясет а тряска станет еще хуже когда мы начнем подъем и мне придется изменить длину ног соответственно крутизне склона. Остаток пути тебе будет вдвойне неудобнее. И тот факт что ты не пытаешься перебить меня свидетельствует что ты склонен согласиться. Ты знаешь что самое разумное это для начала устроиться спать прямо здесь а утром отправиться в обратный путь или что еще лучше отдохнуть тут дня два чтобы твое отсутствие выглядело более убедительно. А потом ты сделаешь свое сообщение и…
В каком-то дальнем углу засыпающего сознания Фомы пронеслось: “Иисус, Мария, Иосиф!”, и постепенно оттуда просочилось понимание, что этот абсолютно монотонный голос обладает превосходным гипнотическим действием.
— Retro me, Satanas! [9] — воскликнул он громко, потом добавил: — Вперед! В гору! Это приказ, и ты должен ему подчиниться!
— Я подчиняюсь, — сказал робосел. — Но что ты изрек перед приказом.
— Прошу прощения, — ответил Фома. — Наверно, пора уже обучать тебя латыни.
9
— Изыди, Сатана! (лат.)
Маленькая горная деревушка, куда они добрались под утро, не подходила под определение настоящей “обитаемой зоны”, достойной охраны и системы пропусков, Но оказалось, что там все-таки есть постоялый двор.
Фома слез с робосла и тут только почувствовал, что у него действительно “все болит”, но решил не показывать виду. Ему очень не хотелось, чтобы обладатель усиленного пси-фактора мог подумать с удовлетворением: “Вот. Говорил же я тебе”.
В таверне прислуживала молодая женщина из марсианско-американских полукровок. Комбинация из развитой грудной клетки, характерной для марсиан, с развитой американской грудью производила впечатление весьма эффектное. На ее губах играла улыбка — пожалуй, даже более дружелюбная, чем вправе рассчитывать незнакомец. От нее прямо-таки веяло готовностью обслужить не только вполне сносной пищей, но и любыми сведениями о жизни маленького горного поселка.
Однако она никак не отреагировала, когда Фома якобы ненароком сложил два ножа крест-накрест.
Прогуливаясь после завтрака, он то и дело вспоминал ее грудь — разумеется, лишь как символ, свидетельство удивительного происхождения этой женщины. Ведь разве не служит проявлением заботы Господа о своих творениях тот замечательный факт, что обе расы, невероятно долго разделенные космической бездной, оказались способны к произведению общего потомства?
Впрочем, оставался и другой факт: потомки смешанных браков — вроде этой девушки в таверне — уже не могли иметь детей ни от той, ни от другой расы, чем с немалой для себя выгодой пользовались гнусные межпланетные предприниматели. Хотя все это тоже, возможно, имеет свое предназначение в великом божественном плане…
Тут он вспомнил, что еще не произнес утреннюю молитву.
К робослу, оставленному у входа на постоялый двор, Фома вернулся только вечером. Он в общем-то и не ожидал узнать что-то значительное в первый же день, но тем не менее отсутствие результатов разочаровало его сверх всякой меры. Чудеса должны свершаться быстрее.
Он неплохо знал эти маленькие отсталые деревушки, где селились либо люди бесполезные для Тех-нархии, либо те, кому она не по душе. Высокоразвитая цивилизация Технархической Империи на всех трех планетах существовала лишь в разбросанных тут и там метропотисах, расположенных неподалеку от крупных космопортов. На прочих территориях — за исключением зон полного разрушения — вели примитивное существование потомки бродяг, недоумков и всякого рода возмутителей спокойствия, некогда осевших в маленьких деревушках, куда, случалось, годами не заглядывали контролеры лояльности Хотя о любом технологическом новшестве в таком вот поселении они каким-то образом (Фома начал подозревать, что здесь дело не обходится без усиленного пси-фактора) узнавали сразу и налетали тучами.