Американская фантастика. Том 4
Шрифт:
— А вы живете этим? — спросил Пол. Он еще полностью не избавился от чувства раздражения, и негодование целиком охватило его.
— Да, — холодно произнес Элфи, — это моя профессия. Доллар здесь, десять центов там…
— Двадцать долларов здесь, — сказал Пол. Это несколько смягчило его чувство.
Бармен старался поддерживать дружескую атмосферу.
— Элфи начал с того, что был монополистом, правда, Элфи? — живо вмешался он.
— Да. Но желающих слишком много. Это занятие для десяти, ну пускай — двадцати человек. А нас сейчас сотни две. Армия и КРРах уже чуть было не сцапали меня, поэтому я и оглядывался по сторонам, пытаясь, подыскать что-нибудь более подходящее. Забавно, что я, вовсе не думая об этом, проделывал эти штуки с самого детства. Мне следовало бы сразу заняться этим делом. Кррахи, — презрительно проговорил он, видимо припоминая, насколько близок он был к тому, чтобы оказаться втянутым в КРР. — Армия! — добавил он и сплюнул.
Несколько солдат и многие из КРР слышали, как он оскорблял их организации, но они только согласно кивали головами, полностью разделяя его презрение.
Внимание Элфи снова привлек экран.
— «Детка, милая детка», — сказал он. — Новинка.
Он заторопился к бару, чтобы более тщательно изучить движения оркестра. Бармен положил руку на регулятор громкости и внимательно следил за знаками Элфи. Элфи приподнимал бровь, и бармен включал звук. Послушав несколько секунд, Элфи кивал, и звук опять отключался.
— Что заказываете, ребята? — сказала официантка.
— Хмм? — отозвался Пол, все еще с любопытством следя за Элфи. — О, бурбон с водой, пожалуйста. — Сейчас он ставил опыты со своими глазами и обнаружил, что они плохо его слушаются.
— Ирландское виски с водой, — сказал Финнерти. — Ты голоден?
— Да, принесите нам пару крутых яиц, пожалуйста.
Настроение у Пола было отличным, он чувствовал, что тесные узы братства связывают его с людьми в этом салуне, а если идти дальше, то и со всем человечеством, с целой вселенной. Он чувствовал себя мудрым, стоящим на пороге какого-то блестящего открытия. И тут он припомнил:
— Боже мой, Анита!
— Где Анита?
— Дома, ждет нас…
Он пошел через зал, неуверенно держась на ногах, бормоча извинения и раскланиваясь со всеми встречными. Так он добрался до телефонной будки, которая все еще хранила запах сигары предыдущего своего обитателя, и позвонил домой.
— Послушай, Анита, я не приеду к обеду. Мы с Финнерти заговорились и…
— Все в порядке, дорогой. Шеферд сказал мне, чтобы я не ждала.
— Шеферд?
— Да, он видел тебя там и сказал мне, что не похоже, чтобы ты скоро попал домой.
— А когда ты его видела?
— А он сейчас здесь. Он пришел извиниться за вчерашний вечер. Все уже улажено, и мы очень хорошо проводим время.
— О? Ты приняла его извинения?
— Мы, можно сказать, пришли к взаимопониманию. Он боится, что ты представишь его в плохом виде перед Кронером, и я сделала все, что было в моих силах, чтобы заставить его думать, будто ты всерьез намерен это предпринять.
— Так послушай же, я совсем не собираюсь выставлять в плохом виде этого…
— Это ведь его метод. С огнем нужно бороться при помощи огня. Я заставила его пообещать, что он не будет распространять о тебе никаких сплетен. Разве ты нe гордишься мной?
— Да, конечно.
— Теперь тебе следует наседать на него, не давать ему успокоиться.
— Угу.
— А теперь продолжай свое дело и хорошенько развлекись. Иногда тебе бывает полезно вырваться.
— Угу.
— И пожалуйста, заставь как-нибудь Финнерти уехать.
— Угу.
— Разве я пилю тебя?
— Нет.
— Пол! Тебе ведь не хочется, чтобы я была безразлична к твоим делам?
— Нет.
— Хорошо. А теперь пей и постарайся напиться. Это пойдет тебе на пользу. Только поешь чего-нибудь. Я люблю тебя, Пол.
— Я люблю тебя, Анита.
Он повесил трубку и повернулся лицом к миру, видневшемуся сквозь мутное стекло телефонной будки. Одновременно с легким головокружением к нему пришло ощущение новизны — новое и сильное чувство солидарности, идущее изнутри. Это была всеобъемлющая любовь, особенно к маленьким людям, простым людям, господи благослови их всех. Всю свою жизнь он был скрыт от них стенами своей железной башни. И вот сейчас, этой ночью, он пришел к ним разделить их надежды и разочарования, понять их стремления, вновь открыть для себя их красоту и их земную ценность. Это было настоящее — этот берег реки, и Пол любил этих простых людей, он хотел оказать им помощь и дать им понять, что их любят и понимают, но ему хотелось также, чтобы и они в свою очередь любили его.
Когда он вернулся обратно в кабину, с Финнерти сидели две молодые женщины, и Пол немедленно полюбил их.
— Пол… разреши представить тебе мою кузину Агнесу из Детройта, — сказал Финнерти. Он положил руку на колено полной веселой рыжеголовой женщины, сидевшей рядом с ним. — А это, — сказал он, указывая через стол на высокую некрасивую брюнетку, — это твоя кузина Агнеса.
— Здравствуйте, Агнеса и Агнеса.
— Вы что — такой же тронутый, как и он? — подозрительно спросила брюнетка. — Если да, то я собираюсь домой.
— Пол — хороший, чистый, любящий американские развлечения парень, — сказал Финнерти.
— Расскажите мне о себе, — горячо попросил Пол.
— Меня зовут не Агнеса, а Барбара, — сказала брюнетка. — А ее Марта.
— Что будете заказывать? — спросила официантка.
— Двойное шотландское с содовой, — сказала Марта.
— Мне тоже, — сказала Барбара.
— Четыре доллара за напитки для дам, — сказала официантка.
Пол дал ей пятерку.
— Ух ты, господи! — воскликнула Барбара, глядя на удостоверение в бумажнике Пола. — А ведь этот малый Инженер!
— Вы с той стороны реки? — спросила Марта у Финнерти.
— Мы дезертиры.
Девушки отодвинулись и, упираясь спинами в стены кабины, с удивлением смотрели на Пола и Финнерти.
— Черт побери, — произнесла, наконец, Марта, — о чем вы хотите, чтобы мы разговаривали? У меня в школе были хорошие отметки по алгебре.