Американские боги
Шрифт:
– А вот это действительно святое место.
Тень удивился, поскольку был уверен, что Среда спит.
– Когда-то здесь были священные земли индейцев, насколько я знаю.
– Это святое место, – повторил Среда. – Вот она, сущность Америки: всегда надо дать людям предлог, чтобы те приходили и поклонялись. Сегодня никто уже не может просто приехать посмотреть на гору. Отсюда – гигантские лица президентов, творения мистера Гутцона Борглама. Как только портреты были высечены, иными словами, разрешение получено, люди спокойно могут во множестве приезжать посмотреть наяву на то, что уже видели на
– Я знал одного парня. Много лет назад он был тренером по тяжелой атлетике. Он как-то рассказывал, дескать, в резервациях Дакоты молодые мужчины племени забираются на гору, потом, создав живую цепь, пускаются по склону, и все ради того, чтобы крайний мог помочиться на нос президенту.
– Прекрасно, просто прекрасно! – загоготал Среда. – И есть какой-нибудь конкретный президент, кто служил бы особой мишенью их праведного гнева?
Тень пожал плечами:
– Он не говорил.
Миля за милей исчезали под колесами «виннебаго». Тени стало казаться, будто он стоит на месте, а американский пейзаж проносится мимо них с равномерной скоростью шестьдесят семь миль в час. Зимний туман стирал края и углы.
Был полдень второго дня пути, и они почти уже прибыли на место.
Тень, размышлявший всю дорогу, сказал вдруг:
– На прошлой неделе в Приозерье пропала девочка. Пока мы были в Сан-Франциско.
– Да? – Среду эта новость явно не заинтересовала.
– Девчушка по имени Элисон Макговерн. Она не первая, кто исчез в городке. Были и другие. Все исчезали зимой.
Среда нахмурил лоб.
– Трагично, правда? Личики на пакетах с молоком – впрочем, я не помню, когда в последний раз видел детское лицо на пакете молока, – и на стенах кабинок на стоянках вдоль бесплатных шоссе. «Вы меня видели?» – спрашивают они. И в лучшие времена – вопрос экзистенциальный. «Вы меня видели?» Сверни на следующей развязке.
Тени показалось, он услышал шум вертолета над головой, но из-за низко висящих туч ничего не было видно.
– Почему ты выбрал Приозерье? – спросил Тень.
– Я тебе говорил. Приятное тихое местечко, чтобы тебя спрятать. Там ты далеко от всех дорог, ниже радаров.
– Но почему?!
– Потому что кончается на "у", – отрезал Среда. – Теперь:сворачивай налево.
Среда свернул налево.
– Что-то тут не так, – пробормотал Среда. – Черт. Иисус, мать его, Христос на велосипеде. Притормози, но не останавливайся.
– Может, объяснишь?
– Проблемы. Знаешь какой-нибудь другой, объездной, маршрут?
– По правде сказать, нет. Я в Южной Дакоте впервые. К тому же я не знаю, куда мы едем.
Вдали на холме мигнул, размытый туманом, красный огонек.
– Дорога перекрыта, – сказал Среда, в поисках чего-то запуская глубоко руку сначала в один карман, затем в другой.
– Могу остановиться и развернуться.
– Мы не можем развернуться. Позади нас тоже они, – сказал Среда. – Сбрось скорость до десяти – пятнадцати миль в час.
Тень глянул в зеркальце заднего вида. Позади них примерно в миле маячил свет фар.
– Ты в этом уверен? – спросил он.
– Так же, как в том, что яйцо есть яйцо, – фыркнул Среда. – Как сказал фермер, разводящий индеек, когда у него вывелась первая черепаха. Ага, удача!
Из недр кармана он извлек кусочек белого мела.
Он принялся царапать мелом по приборной доске автофургончика, выводя закорючки и черточки, словно решал алгебраическую головоломку – или, может быть, подумал Тень, такие значки может чертить один бомж другому, этакий шифр бродяг – «злая собака там, опасный город, милая женщина, мягкий обезьянник в участке, там можно переночевать…»
– Вот так, – сказал Среда наконец. – Теперь прибавь скорость до тридцати. И ни в коем случае потом не тормози.
Машина за ними, включив мигалку и взвыв сиреной, стала набирать скорость.
– Не сбавляй скорость, – повторил Среда. – Они просто хотят, чтобы мы замедлили ход еще до того места, где они перекрыли дорогу.
«Царап, – сказал мел. – Царап. Царап».
Они поднялись на гребень холма. До заграждения осталось с четверть мили. Двенадцать машин, выстроившихся на дороге, а на обочине – пара полицейских машин и несколько больших черных спортивных фургонов с легковыми шасси.
– Ну вот. – Среда убрал мел. Приборная доска и бардачок были плотно исписаны похожими на руны каракулями.
Машина с сиреной едва не ударила их в задний бампер, потом сбросила скорость, и усиленный мегафонами голос закричал:
– На обочину!
Тень поглядел на Среду.
– Поверни направо. Просто съезжай с дороги.
– Я не могу свести эту колымагу с дороги в поле. Мы перевернемся.
– Все будет в порядке. Сворачивай вправо. Давай!
Правой рукой Тень вывернул руль, и «виннебаго» послушно подпрыгнул и дернулся, съезжая с шоссе. На мгновение Тени показалось, что он был все же прав: автофургончик сейчас перевернется, но мир перед ветровым стеклом вдруг растворился и замерцал, будто отражение в прозрачной луже, когда поверхность воды топорщит ветер.
Тучи, туман, снег и день исчезли.
Теперь над головой у них мерцали звезды, зависшие копьями света, вонзающиеся в ночное небо.
– Припаркуйся тут, – приказал Среда. – Остаток пути пройдем пешком.
Тень выключил мотор, потом, открыв заднюю дверцу «виннебаго», достал пальто, сапоги и варежки. Выбравшись из машины, он сказал:
– Ладно, пошли.
Среда поглядел на него с легким весельем и с чем-то еще – с раздражением, быть может. Или с гордостью.
– Почему ты не возражаешь? – спросил он. – Почему не восклицаешь, мол, все это невозможно? Почему, мать твою, ты делаешь, как я тебе говорю, и воспринимаешь все так спокойно?
– Потому что ты платишь мне не за то, чтобы я задавал вопросы, – отозвался Тень. А потом, осознав вдруг, что говорит чистую правду, добавил: – И вообще после Лоры меня ничто уже не удивляет.
– С тех пор, как она восстала из мертвых?
– С тех пор, как я узнал, что она трахается с Робби. Вот это было больно. А все остальное меня уже просто не задевает. Куда мы теперь направляемся?
Среда указал вперед, и они пошли. Под ногами у них были какие-то гладкие камни, а может, застывшая лава, временами напоминавшая стекло. Воздух был прохладным, но не по-зимнему холодным. Бочком они спустились с холма, с вершины которого бежала вниз неровная тропинка. Тень недоуменно уставился на равнину у его подножия.