Американские рассказы и повести в жанре "ужаса" 20-50 годов

Брэдбери Рэй Дуглас

Потом появился Дьявол.

«Он пришел в себя, Вик», — сказала Изабель.

Дьявол посмотрел на меня и ухмыльнулся:

«Как дела, малыш? Рад видеть тебя в нашем избранном кругу. День-два назад я уж было подумал, что мы лишимся твоего общества».

Я глядел на него и ничего не говорил.

«В чем дело, тебя испугал мой грим? Ну да, ты ведь не знаешь, кто я, верно? Виктор Садини. Великий Садини — маг и чародей, иллюзионист, понимаешь?»

Изабель тоже улыбалась; значит, подумал я, все в порядке, и кивнул головой.

«Меня зовут Хьюго», — прошептал я. — «А ты спас мне жизнь, да?»

«Ладно,

не будем об этом. Оставь разговоры на потом. Сейчас ты должен что-нибудь поесть и хорошенько отдохнуть. Ты целых три дня не вставал с кушетки, парень. Надо набраться сил; мы заканчиваем выступления в среду и как перелетные птицы летим в Толедо».

В среду выступления закончились, и мы полетели в Толедо. Только взаправду мы не летели, а ехали на поезде. Ну да, я тоже поехал, потому что уже стал новым помощником Садини.

Это все случилось до того, как я узнал, что он служит Дьяволу. Я думал, что он просто добрый и спас мне жизнь. Он посадил меня рядом и все рассказал: как вырастил усы и по-особому сделал прическу, и носил черное только потому, что так должны выглядеть все цирковые маги.

Он показал мне трюки, замечательные трюки с картами, с монетами, вытаскивал у меня из ушей носовые платки и заставлял течь из карманов разноцветную воду. Еще он мог сделать так, что разные предметы исчезали, поэтому я боялся его, пока он не объяснил, что все это просто фокусы.

В последний день перед отъездом он разрешил мне подняться и постоять за занавесом, и я смотрел, как он выходит на сцену перед целой толпой людей и показывает своей «номер», — так он это называл. Я увидел много невероятных вещей.

По его знаку Изабель легла на стол, а он взмахнул Палочкой, и она сама по себе поднялась и повисла в воздухе. Потом он заставил ее опуститься, и она не упала, только улыбалась, пока вокруг все хлопали. После этого она подавала ему разные предметы, а он указывал на них своей Волшебной Палочкой, и они исчезали, или взрывались, или превращались в другие предметы. На моих глазах он вырастил большое дерева из маленькой веточки. Потом поместил Изабель в ящик, несколько человек вывезли огромную стальную пилу, и он объявил, что сейчас распилит Изабель пополам. И еще тогда он связал ее.

Я чуть было не выбежал на сцену, чтобы остановить Садини, но она не казалась испуганной, а люди, которые задергивали занавес после выступлений, тоже все смеялись, так что я сообразил, что это просто еще один трюк.

Но когда он включил пилу и начал перерезать ящик, я весь покрылся холодным потом, потому что видел, как зубья вгрызались в живое тело. Только она почему-то улыбалась, даже когда он перепилил ее пополам. Она улыбалась, и она была живой!

Потом он накрыл ее, убрал пилу и помахал Волшебной Палочкой, а Изабель вскочила, снова целая и невредимая, как будто ее вовсе не перерезали пополам. Я никогда не видел ничего более удивительного, и, наверное, именно тогда решил, что должен поехать вместе с Садини.

Поэтому после выступления я поговорил с ним о том, как он спас мне жизнь, и о том, кто я, и о том, что мне некуда податься, что я согласен работать бесплатно, делать все, что он скажет, если только он возьмет меня с собой. Я не сказал, что хочу быть с ним, чтобы видеть Изабель, потому что понял — ему это не понравится. И ей тоже не понравится. Я уже знал, что она была его женой.

Я говорил сбивчиво, но он, кажется, все понял.

«Ты можешь оказаться полезным», — сказал он. — «Нам нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за реквизитом, это сэкономит мне время. Кроме того, ты можешь расставлять все перед выступлениями, а потом снова упаковывать».

«Найн, найн, найн, Вик», — произнесла Изабель. — «Найн, нихт, ферштейн?»

Я не понял, что она сказала, но Садини все понял. Может, это были специальные магические слова.

«Ничего, Хьюго справится», — сказал он. — «Мне нужен помощник, Изабель. Парень, на которого я могу положиться. Надеюсь, ты поняла, что я имею в виду?»

«Слушай, ты, дешевый про…»

«Успокойся, Изабель».

Она скривилась, но когда Садини на нее посмотрел, как-то сникла и попыталась улыбнуться.

«Ладно, Вик. Как скажешь, так и будет. Но запомни, это твоя забота, я здесь ни при чем».

«Точно». — Садини приблизился ко мне. — «Ты можешь ехать с нами», — произнес он. — «С этого часа ты мой помощник».

Вот как это было.

Так было долго, очень долго. Мы поехали в Толедо, а потом в Детройт, в Индианаполис, Чикаго, Милуоки и Сент-Пол, — ох, в разные, разные места. Но для меня все они были на одно лицо. Сначала мы тряслись в поезде, а потом Садини с Изабель ехали в гостиницу, а я оставался и следил, как выгружают наш багаж. Дальше реквизит(так Садини называл все предметы, которые использовал в своем «номере») ставили в кузов грузовика, и я давал кусочек бумаги водителю. Мы подъезжали к театру и водитель выгружал реквизит перед входом, а я относил его в гримерную или за кулисы. Потом я все распаковывал. Вот так это было.

В основном я спал в театре, в гримерной, и обедал вместе с Садини и Изабель. Правда, Изабель появлялась не очень часто. Она любила спать допоздна и еще, наверное, сначала стыдилась сидеть со мной за одним столом. Неудивительно, — на кого я был похож в этой одежде, с такой спиной и такими глазами.

Позже, конечно, Садини купил мне новую одежду. Вообще, он был со мной добрым, Садини. Часто рассказывал о своих трюках, и «номере», и даже про Изабель. Я не понимал, как такой хороший человек мог такое о ней говорить.

Пусть даже она меня не любила и с Садини держалась не очень приветливо, все равно я знал, что она ангел. Она была красивой, как ангелы в книжках, которые мне показывали Сестры. Конечно, зачем ей уродливые люди вроде меня и Садини с его черными глазами и черными усами. Не понимаю, как вообще она вышла за него, ведь могла бы найти какого-нибудь красивого человека. Такого, например, как Джордж Уоллес.

Она все время встречалась с Джорджем Уоллесом, потому что он работал в той же труппе, с которой мы разъезжали по стране. Он был высоким, со светлыми волосами и голубыми глазами, во время своего «номера» он пел и танцевал. Когда он его «показывал», Изабель всегда стояла за боковыми кулисами (они по обе стороны сцены) и смотрела на него. Иногда они разговаривали и смеялись, а как-то раз, когда Изабель сказала, что у нее разболелась голова, поэтому она едет в гостиницу, я увидел, как они оба зашли в гримерную.