Американский демон
Шрифт:
Наклонившись, чтобы нажать кнопку, Трент улыбнулся мне. Легкий ветерок играл в шелковистых прядях его волос. Его глаза горели нетерпением, когда к нам присоединились еще два человека, принеся с собой запах тако и гамбургеров. Трент не был достаточно загружен, чтобы знать, какому риску он подвергал девочек. Но я понимала и поклялась, что он выйдет из этого нетронутым.
Его улыбка дрогнула, когда он увидел мой мрачный взгляд.
— Что? — спросил он, его рука легла мне на поясницу, когда загорелся свет, и мы сошли с тротуара. — Нам нужно уходить?
— Нет, — твердо сказала я. — У нас все
Трент остановил меня у обочины, и все протиснулись мимо нас, намереваясь добраться до своих офисов. Мы задержались в пятнистой тени, ожидая Дженкса, играя роль двух рабочих, не желающих расставаться.
Чудовищное здание раскинулось перед нами. Дьюар заполнял его людьми последние несколько месяцев, когда они сделали Цинциннати своей американской штаб-квартирой. В записанной истории никогда не было собрания религиозного ордена эльфов такого масштаба. Может быть, это было потому, что эльфы только что вышли из паранормального шкафа, но, может быть, это я, демон, пробравшийся в их старейшую, самую могущественную семью, собрала их вместе.
Чувство вины за то, что лишила Трента его голоса, поднялось, и я заерзала. Мы пробирались тайком, вместо того, чтобы он пришёл сюда и потребовал аудиенции у главы дьюара, когда бы ему, черт возьми, ни захотелось. Выражение его лица, когда он проделал дыру в задней части камина, сказало все. Он открыл его для Эласбет. Ему нужна была более тесная связь с дьюаром и анклавом. Я все больше и больше чувствовала себя чужой. Или что я не должна этого делать.
— Что ты думаешь о том, что я больше не буду приходить по выходным? — сказала я, и Трент повернулся, улыбка на его лице дрогнула.
— Откуда это берется? — Беспокойство заставило его выпрямиться.
Холодный ноябрьский ветер с близлежащей реки подул на меня, и я заправила прядь волос за ухо.
— Если бы ты притворился, что смягчился по отношению к Эласбет…
— Нет. — Сказал он резко и снова обратил свое внимание на парковку.
— Я подумала, что эльфы все в неверных направлениях и уловках, — сказала я.
— Не в этот раз, — холодно сказал он, оглядываясь в поисках Дженкса.
— Анклав примет тебя обратно, — настаивала я, и Трент нахмурился. — Боже мой, Трент, мы пробираемся внутрь. В прошлом году ты мог позвонить и пообедать с ним.
— Я не буду притворяться, что мне нравится Эласбет, чтобы получить политическое влияние и власть, которая уже принадлежит мне, — заявил он. — Она бы не только увидела это насквозь… она бы использовала это против меня. Придвинься поближе.
— Может быть, это не так уж плохо, — тихо сказала я, думая о девочках.
Трент снова повернулся, нахмурив брови.
— Ты пытаешься порвать со мной?
— Нет! — воскликнула я, широко раскрыв глаза, когда заметила, что его волосы начали развеваться, а мои встали дыбом. Я не прикасалась к нему, но чувствовала, как он сильнее тянет лей-линию. — Трент… — начала я, передумав, когда Дженкс свалился с дерева, как желудь.
— Путь свободен, — сказал он, ударив меня по плечу.
Трент коснулся моей поясницы, и комок подступил к горлу от знакомого ощущения выравнивания наших внутренних энергетических балансов. Я любила его, но я унижала его. Моя голова склонилась, и не понимая, Трент позволил своей руке упасть. Это только заставило меня почувствовать себя еще более несчастной, и мы молча пересекли стоянку, заполненную недавно купленными и арендованными автомобилями. Зак сказал, что личная квартира Лэндона находилась на другой стороне здания, на третьем этаже с видом на отдаленный парк Эдем, но самый простой способ получить доступ был с этой стороны.
Мои низкие каблуки резко щелкали в контрапункте с шагами Трента. До сих пор я не осознавала, как часто Трент прикасался ко мне, и мысль о том, чтобы уйти, принять умное, трудное решение, была отстойной.
Наконец мы добрались до боковой двери, и Трент набрал код. Его движения были резкими, и он бросил на меня вопросительный взгляд, не зная, о чем я думаю, кроме того, что я изложила два запутанных, противоположных утверждения. Дверь открылась со щелчком, и Трент придержал ее для меня, осматривая парковку, чтобы увидеть, не заметил ли меня случайный наблюдатель.
— Прости, Трент, — сказала я, осматривая совершенно обычный коридор с ковровыми квадратами и бла-артом на стенах между легкими дверями из искусственного дерева. — Я просто беспокоюсь, что это может иметь неприятные последствия, и что тогда будет с девочками?
Понимание каскадом нахлынуло на Трента. Повернувшись, он положил одну руку мне на плечо, оглядывая коридор, прежде чем наклониться.
— Я бы предпочел, чтобы девочки, воспитанные Эласбет, увидели меня в тюрьме за то, что я поступил правильно, чем воспитывать их, видя, как я прячусь от того, что, как я знаю, должно быть сделано. Они будут лидерами, Рейчел. Они должны с самого начала знать, что это означает равные части силы и уязвимости.
Я быстро заморгала, от моей любви к нему у меня заболела грудь.
— Теперь, — сказал он, когда Дженкс опустился перед нами, — мы готовы это сделать? Мне нужно сосредоточиться, и беспокойство о том, что ты бросишь меня, заставит меня замедлиться.
— Я не оставлю тебя, — сказала я, хотя это было бы трудно с Эласбет на фотографии.
— Динь, спаси меня от влюбленных сумасшедших, — пробормотал Дженкс, но его пыльца была счастливого золотого оттенка.
— Камеры? — подсказала я, и Дженкс метнулся прочь.
Трент выдохнул с облегчением, прежде чем принять позу генерального директора, когда мы последовали за Дженксом по коридору. Я улыбнулась, потянув за линию, пока его волосы не начали развеваться. Его рука метнулась вверх, чтобы прижать их, и я улыбнулась ему и пожала плечами. Проклятие Ходина было обоюдоострым мечом.
Чем глубже мы заходили в здание, тем сильнее в воздухе пахло корицей и вином, искрясь магией на краях моего сознания. Из офисов, мимо которых мы проходили, доносилась болтовня, и постепенно звук клавиатур и телефонов успокоил меня. Мои первые впечатления от здания начали меняться, когда я начала ощущать каменные стены за панелями и дубовые полы под квадратами ковра. Я прищурилась на потолок, гадая, чувствую ли я запах благовоний, впитавшийся в толстую потрескавшуюся краску. В моих мыслях гул возносимых молитв щекотал складки разума.