Американский психопат
Шрифт:
— Патрик, чего ты хочешь? — вздыхает она.
— Я хочу мира, любви, дружбы, понимания, — бесстрастно произношу я.
— Чего-ты-хочешь? — повторяет она.
— Почему бы вам вдвоем не пойти с нами?
— У нас другие планы.
— Но Хэмлин сделал проклятый заказ, — возмущенно кричу я.
— Ну, а вы, ребята, воспользуйтесь им.
— Почему бы тебе не пойти? — сладострастно спрашиваю я. — Отправь недоумка в «Juanita's» или куда-нибудь…
— Я думаю, что не
— Но мы идем в «Kaktus», то есть в «Zeus Bar», — говорю я, потом, в замешательстве, добавляю, — нет, в «Kaktus».
— Вы что, правда, ребята, туда идете? — спрашивает она.
— А что?
— Общественное мнение гласит, что приличные люди там не ужинают, — произносит она.
— Но Хэмлин сам, блядь, сделал заказ, — ору я.
— И он сделал заказ там? — пораженная, спрашивает она.
— Сто лет назад! — ору я.
— Слушай, — говорит она. — Мне пора одеваться.
— Меня это совсем не радует, — замечаю я.
— Главное — спокойствие, — произносит она и вешает трубку.
Я возвращаюсь на другую линию.
— Бэйтмен, я знаю, это звучит неправдоподобно, — говорит Макдермотт, — но вакуум расширяется.
— Я не желаю мексиканской кухни, — заявляет Ван Паттен.
— Погоди, у нас не будет мексиканской кухни, разве нет? — говорю я. — Я что-то путаю. Разве мы не идем в «Zeus Bar»?
— Нет, дурень, — фыркает Макдермотт. — Мы не смогли попасть в «Zeus Bar». «Kaktus». «Kaktus» в девять.
— Но я не хочу мексиканскую, — говорит Ван Паттен.
— Ты ведь сам, Ван Паттен, заказывал столик, — вопит Макдермотт.
— Я тоже не хочу, — внезапно говорю я. — Ну почему мексиканская?
— Это не мексиканская мексиканская, — раздраженно произносит Макдермотт. — Это что-то под названием nouvelle мексиканская, тапас или что-то такое южное. Что-то в этом роде. Подождите. Мне звонят.
Щелчок, на линии остаемся мы с Ван Паттеном.
— Бэйтмен, — вздыхает Ван Паттен. — Моя эйфория быстро проходит.
— О чем ты? — На самом деле я пытаюсь вспомнить, где договорился с Эвелин и Жанетт встретиться с нами.
— Давай закажем столик где-нибудь еще, — предлагает он.
Подумав над этим, я подозрительно осведомляюсь: «И где же?»
— В «1969», — произносит он, искушая меня. — А? В «1969»?
— Туда бы я пошел, — признаюсь я.
— Как поступим? — спрашивает он.
Я думаю.
— Заказывай. Быстро.
— Ладно. На троих? Пятерых? На сколько человек?
— Человек на пять — на шесть, наверное.
— Ладно. Подожди.
Едва он отключается, как возвращается Макдермотт.
— А где Ван Паттен? — спрашивает он.
— Он… пошел пописать, — отвечаю я.
— Почему ты не хочешь пойти в «Kaktus»?
— Потому что меня охватила экзистенциальная паника, — вру я.
— Тебе кажется, что это вполне достаточная причина, — произносит Макдермотт. — А мне нет.
— Алло? — говорит Ван Паттен, включаясь обратно. — Бэйтмен?
— Ну? — спрашиваю я. — Макдермотт тоже здесь.
— Нет. Мексиканцы исключаются. — Черт.
— Что происходит? — спрашивает Макдермотт.
— Так, ребята, мы хотим «маргариту» [43] ? — спрашивает Ван Паттен. — Или нет?
— Я бы согласился на «маргариту», — произносит Макдермотт.
— Бэйтмен? — спрашивает Ван Паттен.
— Я бы предпочел несколько бутылок пива, желательно не мексиканского, — говорю я.
43
«Маргарита» — мексиканский коктейль на основе текилы
— Вот черт, — произносит Макдермотт. — Мне звонят. Подождите. — Он отключается. Если я не ошибаюсь, сейчас полвосьмого.
Через час мы все еще спорим. Мы отменили заказ в «Kaktus», и, возможно, наш столик уже заказан кем-то еще. Запутавшись, я отменил столик в «Zeus Bar», который мы не заказывали. Жанетт уже вышла из дома и с ней невозможно связаться, а я не имею понятия, в какой ресторан она пошла, и не помню, где договорился встретиться с Эвелин. Ван Паттен, уже успевший выпить две рюмки Абсолюта, интересуется детективом Кимбелом и о чем мы с ним говорили, но все, что я помню — это как какие-то люди проваливаются в трещины.
— А ты с ним говорил? — спрашиваю я.
— Угу, угу.
— И что он сказал? Что случилось с Оуэном?
— Пропал. Просто исчез. У-ф-ф-ф, — говорит он. — Слышен звук открывающегося холодильника. — Не было никакого несчастного случая. Ничего. Никакой информации.
— Да, — говорю я. — Я просто в недоумении.
— Ну, Оуэн был… я не знаю, — говорит он. Слышно, как открывают пиво.
— Что ты сказал ему, Ван Паттен? — спрашиваю я.
— Все то же самое, — вздыхает он. — Что он носил желтые и коричневые галстуки. Обедал в «21». Что в действительности он не был в арбитраже, как думал Тимбл, а занимался торговыми объединениями. Все то же самое. — Я почти вижу, как он пожимает плечами.
— Что еще?
— Дай подумать. Что он не носил подтяжек. Человек ремня. Что он завязал с кокаином и симпатизировал пиву. Ну, ты же сам знаешь, Бэйтмен.
— Он был дебилом, — говорю я. — А сейчас он в Лондоне.
–
Господи, — бормочет он: — умственные способности действительно, блядь, в упадке.
Макдермотт включается обратно.
— Так. Ну и куда теперь?
— Сколько времени? — спрашивает Ван Паттен.
— Полдесятого, — вдвоем отвечаем мы.