Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
С трудом, даже с ранами на руках, сыщик перепиливал на гвоздях свои веревки. И вскоре его старания увенчались успехом: он освободил руки и благодаря им распутал веревки на ногах. Внимательно осмотревшись кругом, Патси обнаружил отверстие на крыше. Поглядев в щель, сыщик увидел, что она находится непосредственно над водосточной трубой.
Тотчас же в голове сыщика мелькнула мысль о необходимости дать знать обо всем своему начальнику. Он вырвал листочек из своей записной книжки и написал карандашом:
«Нашедшего эту записку просят немедленно доставить ее
На другой стороне сыщик извещал о своем несчастье:
«Заперт на чердаке одного дома; на первом этаже помещается гостиница Сэма Солея «Отдых». Здание стоит на реке. Здесь же находится Абель Грин, кроме того, Фанни Джексон, Грегори и Дональд. Они убийцы Гедлея. Спешите».
В одном из своих карманов он нашел револьверный патрон, завернул в него записку и спустил по водосточной трубе на улицу.
Записка была найдена бездельничающим уличным мальчишкой, который не отказался заработать хорошие деньги и потому поспешил доставить записку мистеру Блоссому.
Час спустя дом был окружен многочисленной полицией Редфильда, все преступники пойманы и Патси вместе с несчастным Абелем Грином освобождены.
Ник Картер подверг злодеев допросу.
Фанни Джексон созналась во всем, так что невиновность доктора была немедленно доказана.
Все предположения Ника Картера оказались правильными. Во время одной из попыток ограбить банк Дональда ранили в плечо. Грегори перенес его в дом Гедлея, куда со всеми мерами предосторожности пригласили доктора Грея.
Ник Картер первым принес доктору Дориану Грею известие об освобождении его от подозрения в убийстве.
Директор банка наконец согласился на брак своей дочери с Дорианом Греем.
Бедного, слабоумного Абеля Грина доктор взял к себе, пообещав Нику Картеру всю жизнь заботиться о нем.
Через три дня все сыщики находились в Нью-Йорке.
Ник Картер считал этот случай одним из полезнейших в своей жизни: он освободил невинного от подозрения, помог браку двух любящих людей, один из которых был его лучшим другом.
Поцелуй кобры
Глава первая
Самолет непальской коммерческой авиакомпании пролетал над макушкой мира. Я взглянул в иллюминатор и вздрогнул: мне в лицо топорщились пики фантастических гор, убеленные искрящимся снегом. Полупрозрачные ледяные завесы, ниспадающие с вершин, врастали в громадные глетчеры, драпированные густым туманом, и холод, исходящий от них, проникал, казалось, сквозь двойные стекла круглого окошка.
«Макушка мира» — удачное название для этого уголка планеты, значащегося на картах как королевство Непал — царство отшельников, подлинный рай для альпинистов, клочок скудной земли между Индией и Тибетом, застрявший в зубастой пасти грозного китайского дракона.
Мой коллега Тед Каллендар, проживший здесь несколько лет еще в ту пору, когда Непал был британским доминионом, описывал его так: «Это место, где определенное кажется неопределенным, вероятное — невероятным, где вера мирно уживается с суевериями, деликатность делит ложе с изуверством, а красота и ужас неразлучны, словно сиамские близнецы».
Я понял его слова так, что нормальном человеку с рациональным западным склада ума и трезвым взглядом на мир сюда лучше не соваться.
Теда уже давно нет в живых, но его предостережение вспомнилось мне, когда авиалайнер начал резко снижаться, дрожа всем корпусом, над плато Кхумбу у подножья Эвереста — горы высотой в двадцать девять тысяч футов в самом центре Гималаев. В Намчи-Базаре уже расчистили, должно был посадочную полосу для другого самолета, который должен был забрать оттуда Гарри Энгслея, человека, с которым мне надлежало встретиться до его отлета в Англию. Сразу же после встречи мне предстояло покинуть этот район, однако я с удовольствием сделал бы это уже сейчас. И даже миловидная индианка в униформе стюардессы не могла поднять мне испорченное настроение.
Я был дьявольски зол — на эту чертов дыру, на своего зануду босса, который отправил меня в нее, и вообще на проклятую профессию, обязывающую агента секретной службы США в ранге магистра убийств быть готовым в любое время суток отправиться на очередное задание центра. Мне следовало бы давно привыкнуть к участи заплечных дел мастера, однако желание послать Хоука ко всем чертям не оставляло меня. Ведь еще несколько часов назад жизнь казалась мне чудесной сказкой…
…Раздевшись догола, Донна легла на кровать, дразня меня своим молочно-белым шикарным телом. Мне это удовольствие стоило трех корзин фруктов, четырех коробок шоколадных конфет и двух билетов на дневное эстрадное представление. Подарки, разумеется, предназначались не самой девушке, а ее матери — вдове покойного старшины клана Рудричей. Донна готова была отдаться мне уже при нашей первой встрече на вечеринке у Джека Дункета, но ее бдительная мамаша не спускала с нее внимательных глаз, следя за любимым чадом, как скорпион за кузнечиком, и всем своим видом давая понять, что не отдаст единственную дочь смазливому прохвосту, охотящемуся за богатыми невестами.
Если бы только вдова знала, что сказали мне прекрасные, с поволокой, глаза ее дочери, едва лишь наши взгляды встретились, что шептали мне ее пухлые губки позже, когда мы с ней уединились в укромном уголке…
В конце концов мне удалось притупить бдительность старой леди и отправить ее с подругой на дневное шоу. Мы с Донной тотчас же поехали ко мне и после второго бокала мартини избавились от стесняющей нас одежды. И вот, когда я с вожделением разглядывал ее нежное юное тело, напрягшееся от неутоленной страсти, пронзительно заверещал проклятый синий телефон в моем кабинете.
— Не отвечай, Ник! — хрипло попросила она, протягивая ко мне руки.
— Я сейчас, — виновато промямлил я, теша себя надеждой, что дело не срочное и может подождать хотя бы пару часов. И теперь, уныло созерцая обледенелые вершины, я невольно вспомнил, как продрог, разговаривая со своим шефом по телефону…
По своей привычке, Хоук сразу же взял быка за рога.
— Сейчас половина четвертого, — скрипучим голосом сказал он. — Так что ты успеешь улететь в Вашингтон шестичасовым рейсом, если поторопишься.