Американский снайпер
Шрифт:
Мне обо всем этом говорили, но, поскольку я уже заболевал, я, видимо, пропустил все мимо ушей. Поскольку я проходил курс BUD/S и не имел опыта, я решил просто сглотнуть и нырять. Это была серьезная ошибка, результатом которой стала баротравма с разрывом барабанной перепонки. Когда я вынырнул, кровь шла у меня из глаз, ушей, носа…
Мне оказали первую помощь и отправили в санчасть — лечить уши. Из-за медицинских проблем командование приостановило мое участие в программе BUD/S; после выздоровления я должен был присоединиться к следующему курсу.
Это было своего рода заточение. Поскольку я уже прошел через «адскую неделю», мне не требовалось начинать все с самого начала — хвала Господу, не бывает второй «адской недели»! Тем не менее я не мог просто лежать, ожидая, пока следующий курс подхватит меня. Насколько я был в состоянии, я помогал инструкторам, делал ежедневную гимнастику, бегал с курсантами в белых рубахах (первая фаза), пока они рвали свои задницы.
Я люблю жевательный табак.
Привычка эта у меня с подросткового возраста. Отец как-то поймал меня за жеванием табака в старшей школе. Это ему не понравилось, и он решил отвадить меня раз и навсегда. И заставил меня сжевать целую коробку мятного табака. С тех пор я даже не могу чистить зубы мятной пастой.
Впрочем, это никак не повлияло на мое отношение к другим сортам табака. Ныне я предпочитаю марку «Копенгаген».
Кандидатам, проходящим курс BUD/S, табак запрещен. Но поскольку я был временно отстранен от программы, я решил, что на меня этот запрет не распространяется. Однажды я закинул в рот порцию любимого «Копенгагена» и присоединился к группе курсантов для пробежки. Я был глубоко в строю, и никто не мог обратить на меня внимания. По крайней мере, я так считал.
Что бы вы думали? Один из инструкторов подошел и задал мне какой-то вопрос. И стоило мне открыть рот для ответа, как я тут же был уличен в употреблении табака.
«Лечь!»
Я вышел из строя и принял исходное положение для отжиманий.
«Где остальное?» — спросил инструктор.
«В носке».
«Достань».
Я, разумеется, должен был оставаться в том же положении «лежа», пока проделывал это, поэтому я с трудом дотянулся одной рукой до ноги и достал пакет. Инструктор открыл его и высыпал содержимое передо мной. «Ешь!»
Каждый раз, когда в процессе отжиманий мое лицо опускалось вниз, я должен был брать добрую порцию «Копенгагена» ртом и глотать. Поскольку я регулярно жую табак с пятнадцати лет, и при этом неоднократно проглатывал его, это не было так ужасно, как вы можете подумать. И уж точно не было так плохо, как того хотел инструктор. Может, если бы табак был мятный, все обернулось бы иначе. Его разозлило, что я не плевался, так что он в течение нескольких часов заставлял меня делать различные упражнения. Меня почти что рвало — но не от «Копенгагена», а от изнеможения.
В конце концов инструктор сжалился надо мной. Кстати, он оказался неплохим парнем. И тоже любителем жевательного табака. По мере приближения курса к завершению он и еще один инструктор из Техаса стали со мной на короткой ноге, так что от них я узнал тонны полезной информации.
Многие люди с удивлением узнают, что травмы вовсе не обязательно должны помешать вам стать «морским котиком» (если только они не столь серьезны, чтобы вовсе положить конец вашей карьере во флоте). Это, впрочем, имеет смысл, поскольку служба в SEAL скорее требует силы духа, нежели физической доблести — если вы нашли в себе мужество вернуться после травмы и завершить программу, вы проявили задатки хорошего «котика». Я лично знал военнослужащего спецназа ВМС, который так серьезно травмировал тазобедренный сустав во время тренировки, что ему понадобился протез. Он полтора года восстанавливался после травмы, но закончил курс BUD/S.
Я слышал, как какие-то парни хвастались, будто их отчислили из программы BUD/S за то, что они якобы подрались с инструктором и выбили из него дерьмо. Они просто лживые куски навоза. Никто не дерется с инструкторами. Никогда. Поверьте мне, если вы попробуете, инструкторы просто придут к вам вместе, и так надают вам по заднице, что вряд ли вы уже когда-нибудь на нее сядете.
Маркус
По мере прохождения курса BUD/S ты сближаешься с людьми. Но до окончания «адской недели» ты стараешься держать дистанцию побольше. Именно там происходит основной отсев. Из нашего набора было выпущено две дюжины парней; меньше десяти процентов от начальной численности. Я был одним из них. Я начинал с курсом номер 231, а выпустился с 233-м, задержавшись из-за травмы. Кандидаты, успешно одолевшие BUD/S, направляются для более глубокого освоения специальности на курсы SQT (SEAL Qualifying Training). Попав туда, я воссоединился с моим другом по BUD/S — Маркусом Латтреллом [17] .
17
Маркус Латтрелл (Marcus Luttrell, род. 1975, Техас) — петти-офицер спецназа ВМС. Принимал участие в операциях Вооруженных сил США в Афганистане. 28 июня 2005 года группа «морских котиков», возглавляемая лейтенантом Майклом Мерфи, в состав которой входил Латтрелл, высадилась в горном регионе Гиндукуш для поисков Ахмада Шаха. Группа попала в засаду и приняла бой. Когда на помощь окруженным бойцам был выслан вертолет с группой экстренного реагирования, он был сбит с земли талибами. Маркус Латтрелл был сброшен взрывом со скалы, и несколько часов провел без сознания, благодаря чему выжил. В той операции американцы понесли самые большие потери в афганской кампании вплоть до 2011 года (погибли 16 человек). Впоследствии Латтрелл написал книгу Lone Survivor («Уцелевший»), по мотивам которой в 2013 году был снят художественный фильм.
Маркус и я сразу поладили. Это было естественно: мы ведь оба из Техаса.
Вряд ли вы поймете это, если вы не родились в Техасе. Между нашими земляками как будто протянуты невидимые нити. Я не знаю, почему это происходит: может быть, дело в общих переживаниях или в техасской воде что-то такое (а может, в пиве). Техасцы обычно хорошо ладят друг с другом, и мы с Маркусом быстро и крепко подружились. Никакой мистики. В конце концов у нас с было много общего: от привитой с детства любви к охоте до поступления во флот и успешного окончания программы BUD/S.
Маркус завершил BUD/S раньше меня, после чего был направлен для прохождения специальных тренировок и лишь после этого вернулся в SQT. Поскольку он получил специализацию санитара, то именно Маркус проводил первичный осмотр при первом моем отравлении кислородом во время погружения. (Отравление кислородом случается тогда, когда содержание этого газа в крови превышает норму; это может быть вызвано самыми разными обстоятельствами. В некоторых ситуациях отравление кислородом имеет весьма серьезные последствия, но у меня была самая легкая форма.)
Каждый раз, когда мне приходится нырять с аквалангом, я говорю: «Я — не SEAL. Я — …L. Я — сухопутный человек, оставьте воду и воздух кому-нибудь другому!»
В день, когда случилось то происшествие, моим напарником был лейтенант, и мы определенно должны были получить золотой плавник — награду за лучшее чертово погружение в день. В ходе выполнения упражнения нужно было проплыть под килем судна и установить магнитную мину «Лимпет» [18] на его днище (это заряд взрывчатки, предназначенный для разрушения корпуса судна. Обычно такая мина имеет взрыватель замедленного действия).
18
Английские мины «Лимпет» появились в годы Второй мировой войны. Благодаря несложной конструкции, дешевизне изготовления и простоте действия мины подобного типа сохраняются на вооружении до настоящего времени. Они имеют магниты для крепления на металлической поверхности подрываемого объекта и химический взрыватель замедленного действия.
Для приведения мины в действие боевой пловец завинчивает штоки взведения взрывателей (два взрывателя в одной мине обеспечивают большую надежность срабатывания боеприпаса). Каждый шток разрушает ампулу с кислотой, воздействующей на элемент, который удерживает ударник во взведенном положении. Через заданный срок, определяемый концентрацией кислоты, элемент, удерживающий ударник, разрушается и последний ударяет по капсюлю-воспламенителю.
Для обучения личного состава применяется учебный вариант мины, где есть окно с ксеноновой лампочкой, служащей индикатором «срабатывания» мины.
Мы все сделали исключительно удачно, как вдруг, в тот момент, когда я находился под днищем судна, я почувствовал сильное головокружение, и мой мозг превратился в овощ. Я попытался нащупать опору и схватиться за что-нибудь. Напарник в этот момент передавал мне мину, но я не взял ее, и лейтенант понял, что что-то не так. Он начал подавать мне сигналы, но я лишь смотрел в океан. Наконец, сознание мое прояснилось, и я смог продолжать.
Золотой плавник в тот день мы, конечно, не получили. К моменту, когда мы поднялись на поверхность, я уже чувствовал себя лучше, и инструктор с Маркусом вдвоем эвакуировали меня.