Американское время. 1970 – 1979 годы
Шрифт:
И разные участки работы им поручены в группе. Но общий язык находить надо.
ЖЕГУНОВ: Уровень знаний у них одинаков. Характеры разные. И их надо обуздывать. Должен признать, что в отсутствии Лучко, Лесников работал отлично. Никого никуда я переводить не буду. Но плохо, если одному в аттестации я напишу «упрям, заносчив, игнорирует мнение товарищей», а другому – «болезненно реагирует на замечания товарищей». Надо работать.
И снова нас спросили о возможности работать вместе.
ЛУЧКО: Я все равно буду его бояться. Он опять на меня какую-нибудь грязь
ЛЕСНИКОВ: На работе с моей стороны наши любые отношения не скажутся. Но, пока мне не принесли извинений за «хутор», нельзя говорить о нормализации человеческих отношений.
САМОРОДОВ: Лучко, за вами слово.
ЛУЧКО: Я приношу свои извинения Лесникову за свой неэтичный поступок.
Принято постановление: «Ограничиться разбором вопроса на партбюро».
15 ФЕВРАЛЯ.
Сегодня в принципе решили, как устранять дефект, который проявлялся периодически уже два месяца. После команды «Стоп» изображение продолжало перемещаться, хотя и незначительно. После нескольких попыток других испытателей, сел в тренажер и я. Эффект сразу проявился очень сильно. Снова ели в тренажер другие испытатели Эффект мизерный. Снова посадил меня. И снова дефект проявился очень сильно.
Лучко пошутил: «Пора писать диссертацию о реагировании тренажера на вес, рост и цвет глаз оператора». Шутка, шуткой, но она навела меня на интересную мысль. Я снова попросился в тренажер. Сделал несколько попыток, и каждый раз результат был разным. Оказалось, что если ручка управления при команде «Стоп» находилась в покое, то эффект был мизерным. Достаточно было оставить на ручке управления руку, и эффект уже проявлялся сильнее. Моя рука всегда оставалась на ручке управления, может быть, даже немножко вздрагивала от напряжения. Поэтому и эффект проявлялся в полной мере. Заблокировать такую чувствительность тренажера оказалось совсем просто. Тренажер уже можно было предъявлять для пробных тренировок.
18 ФЕВРАЛЯ.
Вчера снова крупно поругался с Люсей. О мелких и средних конфликтах я уже не пишу. Утром рано уехала к подруге, что-то забрать. Приехала очень поздно. Сергей уже спал. И ничего не захотела объяснить.
На службе у нас придумали новую систему оценки результатов соцсоревнования. По моральным принципам я получил 4, так как разбирался на партбюро.
28 ФЕВРАЛЯ.
Хочу написать заметку в газету о музее в доме космонавтов. Говорил с Татьяной Филипповной Беляевой. Она дала мне для ознакомления две книги отзывов о музее. Прочел и статью Копылова о музее. Из двух отправленных материалов пока не напечатан ни один.
В отделе организовали культпоход в новый цирк с детьми. Жегунов отказался ехать. Володю Самородова всю дорогу донимали вопросом: «Ты поставишь теперь Жегунову тройку в графе об активности в общественной жизни?»
9 МАРТА.
Генерал Кузнецов закручивает гайки. Собрал в доме космонавтов собрание, и пообещал всех, кто не будет соблюдать порядок в жилых домах, выселить из городка.
Сегодня Рышков посылал меня на стройку к лейтенанту с четвертинкой спирта. Тот обещал ему пробить какие-то дополнительные дыры в стенах корпуса.
– Скажите ему, что это на смазку зубил. Чтобы сегодня пробили.
– Валерий Иванович, а может быть о таких вещах с ним должен говорить человек, которого он хорошо знает. Вдруг подумает, что я с проверкой к нему.
– Но это поручение Жегунова. Ладно. Ничего не говорите. Скажите, что Жегунов просил передать. И все.
Пришлось так и сделать. Еще один урок практического исполнения дел.
17 МАРТА.
Лучко меня игнорирует. Обращается по делу только через Барышникова или Костю. Если приходит на работу позже меня, то не здоровается ни с кем. Бросает в воздух какую-нибудь общую фразу вроде: «Ну и холодина на улице».
После обеда Ильич собрал нас.
БАРЫШНИКОВ: Надо поговорить работе. У кого будут предложения?
ЛЕСНИКОВ: По моему пришла пора определить ответственного за каждый объект техники, чтобы все работы на ней проводились и фиксировались только через него.
ЛУНКИН: У нас появляется много мелких дефектов. Надо где-то их фиксировать, а потом по мере появления времени их устранять. А то можем и забыть.
БАРЫШНИКОВ: Костя, разберись с документацией, которую ведут в группе Хотяновича. Адаптируй ее к наше технике.
ЛУЧКО: Пора нам писать свое описание тренажера.
ЛУНКИН: Для кого?
БАРЫШНИКОВ: Описание это дело будущего. У нас на другие дела времени не хватает. И еще. Нам пора налаживать хорошие контакты между собой. Если этого не будет, я поставлю вопрос о разводе с нежелательными последствиями для всех.
Затем Ильич поставил задачу каждому конкретно. Лучко досталась разработка всех технических заданий, а нам с Костей черновая работа на технике.
Два часа мы драили помещение к предстоящей комиссии, а потом я подошел к Барышникову.
– Виктор Ильич, вы действительно хотите поставить вопрос о выводе кого-то из нас из бригады?
– Костю скоро заберут это уже точно. В крайнем случае, будет работать в двух местах сразу.
– Выходит, что вы уже сделали свой выбор? Толя опять занимается техническими заданиями, перспективными разработками, а мне с Костей хозработы и техобслуживание. Это поприще при выдвижении у нас не очень ценится.
– В тоже время это и очень большой объем практической работы. Боюсь, что к концу года многое изменится. Работы по «Алмазу» ускоряются, а людей там практически нет. Когда придет станция, людей туда будут направлять в авральном режиме.
– Не подготовленных?
– Тебе выбирать. Если тебя заберут, то с порученными тебе системами, ты разберешься быстро. А от теории к конкретной технике переходить труднее.
Подумай.
24 МАРТА.
Вчера Люся пришла домой после 24 часов. Как всегда ее кто-то там задержал.
Сегодня Рышков целый час проводил со мной воспитательную беседу о том, как правильно вести себя с начальниками, как их надо уважать и пытаться правильно понимать их поведение.
В конце дня Курганский подводил итоги, так как Жегунов заступал в наряд.