Американское время. 1970 – 1979 годы
Шрифт:
11 НОЯБРЯ.
Суббота. Работали с 8.30 до 23.00.
Вера нашла на пульте несколько проводов, которые сидели на корпусе. Один провод был откусан, но не изолирован. Попробовали включить пульт, но электропитание пропало вообще.
Сарычева Галина Сергеевна, которая отвечает за систему энергопитания, попробовала соединить ее наземную часть с бортом станции. Тоже что-то пошло не так. Начали разбираться. Проверили каждый кабель, идущий на борт, но «плюс 27 вольт» не нашли.
Моржин ругается с Рахмановым, который отвечает за ввод в строй схем на борту. Он должен был все сдать 5 ноября, но не все получается.
По всему видно, что быстро дело не пойдет.
К концу работы Моржин с Сарычевой решили, что при стыковке должны присутствовать все специалисты по всем системам. Общую стыковку отложили до понедельника. На фирму послали нужный запрос.
Жегунов два раза звонил и один раз сам пришел проконтролировать ход работ. Но был недолго.
12 НОЯБРЯ.
Снова работали от темна до темна. Одна радость. Начальство не беспокоит. Можно спокойно заниматься своими делами. Например. Выписывал из рабочих тетрадей разработчиков все, что возможно пригодится при эксплуатации тренажера. Этих данных я возможно и не найду потом в официальных документах, но для поиска и анализа возможных отказов они незаменимы. Это уже видно и сейчас в процессе стыковки систем. Хорошо, что разработчики не мешают знакомиться с их записями. Но у них физически нет времени для консультаций по отдельным пунктам. Только если возникают очень спорные вопросы. Приходится разбираться самим.
20 НОЯБРЯ.
Состоялось очередное отчетно-выборное партийное собрание отдела. Все прошло тихо и спокойно. В бюро ввели нового товарища – Челяпова. Секретарем снова избрали Самородова.
А на неделе у меня был интересный разговор с представителем политотдела Центра подполковником Егуповым Сергеем Михайловичем.
Говорит, что разговор проходит в рамках плана политотдела по знакомству с личным составом. Говорили обо всем. О делах Центра и отдела, о президенте Никсоне и нашей политике в отношении Китая. Разговор был уважительный спокойный, заинтересованный. Но что интересно. Он знал о наших взаимоотношениях с Лучко. Значить готовился к беседе. Мне показалось, что мы расстались довольные друг другом.
22 НОЯБРЯ.
Состояние работ утром проверил сам Шаталов. На импровизированно митинге в зале он сказал собравшимся.
– У меня просто душа болит за тех людей, которые работают до поздне ночи, в выходные дни, чтобы выполнить задачу по скорейшему вводу в строй новой техники, способствующей успешному освоению космоса. Я высоко оцениваю вашу работу и заслуги.
А затем началось первое знакомство группы космонавтов во главе с Поповичем с орбитальной станцией.
Группа разобралась по экипажам, и вместе со своими инструкторами вошли в станцию. Павел Романович не пошел через центральную дверь, а вошел через торцевой люк лаз.
– Надо привыкать, сразу все делать, как в космосе. Там двери нет.
Космонавты впервые осматривали станцию как хозяева. На предприятиях они были учениками, в гостях. Сегодня дома. Кому то понравилось расположение у центрального поста управления. А высокому Демину понравилось на мягком пуфике у оптического прибора наблюдения. Все шутили, смеялись. А я вспоминал все те немногие занятия, на которых мне удалось поприсутствовать.
Занятия проходили в обычном учебном классе учебного корпуса. Столы. Стулья.
У доски преподаватель с указкой. Развешаны схемы.
На первых столах сидели самые прилежные ученики – космонавты со звездами Героя Советского Союза – Попович Павел Романович, Волынов Борис Валентинович, Горбатко Виктор Васильевич. Остальные разместились за ними.
Лекцию читал молодой преподаватель. Это была его первая лекция перед столь именитыми учениками. Конечно, он готовился. Конечно, он прекрасно знал свой предмет. И все-таки ответственность была слишком большой.
Виктор, назову его так, сбился. Тут же поспешил исправиться, объясниться. Снова ошибся. На этот раз ошибка была более грубой. Он густо покраснел. В какой-то момент мне показалось, что он не выдержит напряжения и от собственного бессилия и стыда убежит из класса.
А тут еще один из космонавтов, из лучших побуждений, решил помочь преподавателю, подсказать его ошибку и метод исправления. Такая взаимопомощь была принята в группе и помогала лучше изучать технику.
Для лектора такая помощь была равносильна катастрофе, признанию его несостоятельности как преподавателя.
Вот в этот момент и проявился в полной мере такт и знание людей со стороны Павла Романовича. Он, не вставая, укоризненно посмотрел на вмешавшегося в лекцию космонавта. Тот сразу замолчал. А Попович повернулся к лектору, улыбнулся.
– Не дрейфь, парень. Мы тоже такими были. Читай свои электроны дальше.
Виктор потом признался. Вся трудность для него в этой лекции в звездах на груди и на погонах космонавтов. Он готовился и читал лекцию, как-будто держал экзамен в Академии Наук перед седовласыми мужами науки. А после слов Поповича сразу почувствовал, что перед ним сидят люди, пусть более опытные в жизни и крепче характером, но которым нужны его знания. Перед ними не нужно пыжиться и «лезть из кожи вон», чтобы себя показать. С ними нужно просто поделиться теми знаниями, которыми сам овладел. А если чего не знаешь – признайся им в этом. Разберись и снова приходи к ним. А можно и вместе с ним разобраться в сложном вопросе. Они уже много знают. И с удовольствием помогут.
Все это он знал. Предупреждали его об этом более опытные коллеги. Но Виктор на собственном опыте убедился, что лучше один раз самому попробовать сделать дело, чем тысячу раз говорит своем желании сделать его. И от того, кто в период твоих первых шагов окажется рядом, будет зависеть и твое будущее.
Ему повезло. «Мы все такими были». Сразу решило все вопросы.
Я знаю, что космонавты простили бы Виктору ошибку и во второй лекции. Но они никогда не простили бы человеку его равнодушия, безразличия, наплевательского отношения к работе.
Уже на второй лекции к Виктору было много вопросов. Но он уже не суетился. Отвечал спокойно, даже с улыбкой. Одно замечание он отверг, грамотно доказав его ошибочность.
Не знаю, заметил ли Виктор в этот момент улыбку Поповича, который опустив голову, что-то быстро писал в тетради. Мне же сбоку было отчетливо видно – доволен Павел Романович. Что-то уж очень простое и хитровато-мужицкое промелькнуло в его глазах. Мне даже показалось, что это свое спорное замечание он специально подбросил лектору, стараясь таким методом ускоренно утвердить его достойное место в преподавательской среде.