Амнезия творца
Шрифт:
Америка. Хаос вспомнил и это название. Слово обозначает все и вся: Вайоминг, Калифорнию, Юту и многое, многое другое. Есть оно и в названии Малая Америка, правда, на втором месте. Конечно, раз есть Малая Америка, то существует и большая, просто ее ни к чему упоминать, она же такая огромная…
– Когда случился Развал, Счастливчик и еще несколько парней драпанули из психушки и спрятались в лабиринте. Потом другие ушли, но Счастливчик так ничего и не заподозрил. Он и нынче считает себя знаменитостью. А на самом деле его никто и не помнит. Я пытался растолковать, да какое там…
Фолт
– Счастливчик! – крикнул Фолт. В мозгу у Хаоса роились вопросы, но он не знал, с какого начать. Он хотел спросить Фолта о Развале. Он хотел спросить о Гвен. В сновидениях Эверетт любил Гвен, и если Хаос – на самом деле Эверетт… Хаос попытался об этом не думать. Они свернули за угол и под навесом увидели Счастливчика. Он лежал в тени на пластмассовом матрасе, читал покетбук без обложки и громко насвистывал мотивчик. При виде гостей улыбнулся, показав полный рот плохих зубов. У него было обветренное морщинистое лицо в обрамлении косматой бороды, одежда давно превратилась в лохмотья.
– Эй, Счастливчик. – Фолт полез в кожаный рюкзачок, достал две банки консервов и вручил человеку, который изрядно смахивал на призрака. Счастливчик уселся на матрасе и с довольной улыбкой прочел этикетки, после чего запихал банки в груду мусора под ржавым карточным столом.
– Как делишки? – осведомился Фолт.
Счастливчик пожал плечами и вновь улыбнулся:
– Да какие у меня делишки…
– Но ты же там ошивался.
– Больше не ошиваюсь. – Счастливчик содрогнулся. – Джек, меня пытались пришить, очень старались. Нет, теперь я просто сижу вот тут, в лабиринте, прячу бороду от дождя, а задницу – от разных свиней. Джек, кто твой друг?
– Счастливчик, его зовут Эверетт.
– Эверетт? Гм… – Счастливчик почесал в бороде – сначала задумчиво, потом яростно, будто обнаружил блоху. Казалось, он хочет что-то сказать, но пауза все затягивалась.
– Счастливчик… – начал Фолт. Старик вдруг выпрямил спину и зло уставился на Хаоса.
– Эверетт, зачем ты сюда пришел?
– Что? – переспросил Хаос.
– Зачем ты пришел сюда, Эверетт? Какого черта тебя занесло в Вакавилль?
– Эверетт маленько не в курсе, что тут творилось последнее время, – сказал Фолт. – Вот и решил вернуться в город – проведать старых друзей, разобраться, что к чему…
– Джек, почему б тебе не заткнуться, а? Он и сам говорить умеет. – Счастливчик раздраженно помахал рукой. – Разобраться, значит? Ага, ага. Ты откуда, Эверетт?
– Я жил в пустыне, – ответил Хаос.
– Ну да? Я привык жить в пустыне. – Счастливчик повернулся к Фолту. – Ничего в этом нет особенного, Джек. Пустыня – это где это.
– Да я ничего такого не имел в виду, – сказал Фолт.
– Ага, знаю. В том-то и проблема. Ты ничего такого не имел в виду. – Счастливчик снова повернулся к Хаосу. – Не давай этому полудурку затыкать тебе рот. Из пустыни выбраться трудно. Уж я-то знаю, приятель. Когда возвращаешься в город, тебя перестают понимать. Поселился в пустыне – считай, что помер.
– Но Эверетт-то из города, – вмешался Фолт. – Он к друзьям возвращается.
– Но ведь это не про друзей? – спросил Счастливчик. – Да?
– Не знаю, – сказал Хаос.
– Это про женщину, ага? Ты ищешь женщину. Вот про что. Вот почему Эверетт возвращается в город. Что, прав я?
– Не знаю, – повторил Хаос.
– Прости, Счастливчик, – сказал Фолт, – но нам пора.
– Ага, – сказал Счастливчик. – Вечно тебе пора. Ну, до встречи, приятель.
Гости не успели скрыться за углом, а он уже уткнулся в книгу.
– Ты уж извини, – сказал Фолт по пути из лабиринта. – Он не всегда такой шизанутый.
– Да ладно, все в порядке. – Хаоса по прежнему обуревали вопросы. Он уже подумывал: а не лучше ли было остаться рядом с Иди на диване? Досматривать сны?
Но, подходя к мотоциклу и видя холмы над Вакавиллем, он уже понимал, что это были не сны. Вернее, что его жизнь и его сны в конце концов заходят на стыковку.
– Билли, – сказал он.
– Чего?
– Когда это случилось? Я про Развал.
– Несколько лет назад.
– А что произошло?
Фолт ухмыльнулся, снова показав десны.
– А вот это, Эверетт, вопрос серьезный. Начать с того, что распалось большинство связей между явлениями и у людей появился шанс создать новые. Однако новые – не обязательно лучшие. Впрочем, это моя личная версия. У чуваков вроде Кэйла на этот счет уйма мудреных идей.
– Но ведь была же какая-то катастрофа.
– Ну, лично я не склонен считать это катастрофой…
– Билли, я очень многого не помню.
Разговор, казалось, действовал Фолту на нервы.
– Жрать охота, – сказал он. – Может, съездим, поищем чего-нибудь? – Он похлопал по седлу мотоцикла.
– Конечно. – Хаос уселся на мотоцикл.
Солнце стояло высоко, но еще не в зените. 0н хотел вернуться к Иди и Мелинде, пока они не уехали, но он тоже проголодался. А еще хотелось снова мчаться на мотоцикле, ловить ветер. Вообще-то он бы предпочел мчаться на мотоцикле Фолта без Фолта. Но он не сказал этого вслух.
В торговом центре они встали в очередь к банкомату. У Фолта оказалась при себе фальшивая кредитная карточка. Он уверенно привез Эверетта в центр города. На первый взгляд здесь было уютно, но мотоциклисты привлекали много взглядов с тротуаров, проезжей части и автостоянок перед торговым центром. Хаос не заметил в Вакавилле других мотоциклов. Ему стало не по себе.
Фолт «растряс» банкомат и повел Хаоса к «Палмеру О'Брайену», ресторанчику, названному так в честь субъекта, которого Хаос видел по телевизору, – что-то вроде рок-певца, который стал диссидентствующим правительственным чиновником. В ресторане, за стойкой бара, висел огромный плакат с О'Брайеном при гитаре. Меню на пластиковой стене кабинки предлагало «яичницу-болтунью – завтрак Палмера», «клубный сэндвич Палмера» и «вареный обед Палмера» – любимые блюда героя. Видимо, он действительно тут трапезничал, по крайней мере однажды – глянцевые вырезки из журналов украшали стены нескольких кабинок. На этих фото О'Брайен жаловал визитом благодарных кухонных нерях.