Амнистия
Шрифт:
Спазм перехватил горло. Субботин неожиданно разрыдался. И мужик понял, что бояться ему нечего.
В травматологическом пункте Тарасову пришлось проторчать в очереди добрых два часа. Он, одетый в светлую безрукавку, истекал потом в душном в коридоре, вертелся на жесткой кушетке. И развлекался тем, что пробовал читать газету. Но так и не мог сосредоточиться на тексте.
Свернув газету трубочкой, Тарасов опустил её в урну и стал поглаживать больную руку. За прошедшую ночь правое предплечье сильно отекло, увеличившись в размерах раза в полтора,
Когда подошла очередь, молодой врач, крепко пропахший французским одеколоном, даже не предложив Тарасову стул, бегло осмотрел руку. Он с силой потыкал в отечное предплечье пальцем и выписал направление на рентген. Пришлось вставать в новую очередь, на этот раз у рентгеновского кабинета. Снимок был готов через час. Все тот же молодой врач долго разглядывал снимок, приложив его к оконному стеклу и, наконец, поставил диагноз.
– Перелома нет, – сказал он. – Трещина лучевой кости.
Он показал на снимке то место, где увидел трещину.
– Когда получили травму? Вчера? Надо было сразу же сюда бежать. Отек был бы меньше.
– Именно сейчас, черт возьми… Мне так нужна здоровая рука. Как никогда в жизни.
– А зачем вам здоровая рука, в банку с огурцами лазить? – пошутил врач.
– Этой рукой я выполняю ювелирную работу.
Тарасов даже не стремился скрыть своего огорчения. Он хмурился, тяжело сопел и шевелил распухшими пальцами.
– В каком смысле ювелирную работу? – неожиданно заинтересовался врач.
– В прямом. Я изготавливаю женскую бижутерию и продаю её на рынке. Из-за этой чертовой трещины в кости я рискую потерять большие деньги. Очень большие деньги. У меня именно сейчас крупный заказ на женские сережки. С этой рукой я потеряю заказ.
– Будет новый заказ.
– Такого заказа больше не будет. Никогда.
– Что, очень большие деньги?
– Просто огромные.
– Не морочьте мне голову, – врач улыбнулся. – Самодельная бижутерия не может стоить огромных денег.
Врач вытер платком влажный от пота лоб и включил вентилятор.
– Без паники. Жертв и разрушений нет. А вы скоро поправитесь. Недельки через две рука будет почти как новая. Сейчас важно, чтобы спал отек. Гипс накладывать нет смысла. Кость не гуляет. Когда отек спадет, нужно снова крепко перевязать руку. Приходите. Но не сюда. По месту жительства.
– Значит, две недели я вне игры?
– Да, две недели. Не меньше. Если ваши кости быстро срастаются.
– Мои кости срастаются быстро. Даже очень.
– Вот и прекрасно. Сестра, сделайте больному перевязку. По локоть.
В восемь утра Тарасов занял место на лавочке возле детской песочницы посредине старого московского сквера. Было жарко, но Тарасов надел пиджак, чтобы рукав прикрывал приметную издалека перевязанную руку.
С этого места хорошо просматривались три дома старой постройки, образующие букву П, просторный двор, разросшиеся тополя, закрывающие своими кронами половину неба. Через полчаса, плюс минус пять минут, из углового подъезда выйдет женщина тридцати лет по имени Катерина Уварова. Научный сотрудник, кандидат медицинских наук.
Для чего такой женщине нужна ученая степень? – спрашивал себя Тарасов. Последний муж Уваровой знаменитый врач – вот единственное объяснение её научного взлета. Высокая, длинноногая, стройная, с короткой светлой стрижкой. Уварова выше Субботина сантиметров на пять. Шатенка, перекрашенная под платиновую блондинку.
Привлекательная бабец. Конечно, для тех, кто любит женщин такого типа. Похожих на длинноногих кузнечиков. А таких женщин почему-то любят многие стареющие мужчины, отцы семейств, у которых есть деньги и которым бес ударил в ребро. Зная достоинства своей фигуры, подчеркивая их, Уварова носит брючные костюмы, джинсы или короткие юбки, плотно облагающие выпуклый, но не отвислый зад.
Уварова выведет на прогулку во двор серого пуделя, пяти-годовалого кобеля по кличке Джек. На редкость глупая и дружелюбная собака, как и большинство пуделей. На прогулке женщину и собаку будет сопровождать молодой здоровый хорошо откормленный парень, охранник из частного сыскного агенства. Эта парочка потопчется по двору четверть часа, затем на Джека наденут поводок, уведут обратно в квартиру.
Минут через двадцать Уварова, переодетая в строгий деловой костюм, серый пиджачок и темные брючки, снова спустится вниз. Она откроет свой «Рено Лагуна», сядет на водительское место, потому что по утрам любит сама водить машину. Охранник приземлится рядом с ней на пассажирское сидение. Домой Уварова, как всегда, вернется не раньше восьми вечера.
С окрестных деревьев к ногам Тарасова слетела стая из пяти голубей, птицы ждали подачки, но у раннего гостя не было с собой хлеба. Тарасов шуганул голубей и взглянул на часы.
Восемь пятнадцать. Обычно в это время Субботин пьет утренний кофе, хороший момент для душевного разговора. Тарасов вытащил из кармана трубку мобильного телефона, набрал номер Субботина. После третьего гудка, трубку взяли. Субботин тусклым голосом проблеял «слушаю».
– Это я, – сказал Тарасов.
Долгое молчание. Видимо, в эти мгновения Субботин вскакивает из-за стола, чтобы домашние не услышали разговора, бежит в свой кабинет, плотно закрывает дверь.
– Да, я слушаю, – говорит Субботин.
– До коих пор ты будешь испытывать мое терпение?
– Произошло недоразумение, – Субботин заикается. – Накладка вышла. Я хотел передать деньги. Хотел сделать по честному. Но начальник моей охраны… Это он во всем виноват. Он настоял, чтобы я набил чемодан резаной бумагой.
– Я хочу, чтобы ты уяснил для себя одну вещь, – Тарасов улыбается. – У тебя много родственников. И все они пока живы и неплохо себя чувствуют. Так вот, они живы только по одной причине. Я этого хочу. И ты жив, потому что я этого хочу.
– Я виноват, – голос Субботина стал плаксивым. – Но я верну деньги, когда скажешь. Я согласен на все твои условия.
– Это само собой. Но за свой последний фокус ты будешь наказан.
– Я прошу, – Субботин выразительно зашмыгал носом. – Я прошу, не делай ничего такого…
– Насчет денег жди моего звонка. Я сообщу тебе место и время. Но если ты выкинешь ещё один фокус, все твои близкие умрут. Один за другим. А последним будешь ты. Жди звонка. Кстати, теперь сумма, которую ты мне должен, возрастает. Вдвое. Делай выводы.