Амори
Шрифт:
И я никак не могу умереть.
Иногда я отправляюсь в горы или в эту очаровательную долину Некера. Мне хочется скрыться от шума, от радости и веселья университетской молодежи этого города. Я покидаю живую подвижную природу ради неподвижной.
Но и там, под кажущейся неподвижностью, я нахожу приметы приближающейся весны: движение соков, жизненную энергию; распускаются почки, зеленеет трава — все возрождается, я ищу смерть, но на каждом шагу я встречаю жизнь.
Да, ту самую дерзкую жизнь, которая кипит в моих венах, бьется в моих
Иногда мне хочется поехать воевать в Африку. Теперь я даже не знаю, найду ли я в себе мужество броситься вниз со скалы.
В голове у меня все путается. Боюсь, что вы ничего не поймете, Антуанетта. Простите меня, ради Бога, за это бредовое письмо, а мое молчание и страдания, причиненные им. Простите меня, я тоже страдаю.
Помните ли вы совет, данный Гамлетом Офелии: «Иди в монастырь»?
Я готов повторить, как Гамлет: «Иди монастырь».
Да, да, иди в монастырь, бедная Антуанетта, потому что не существует нерушимой клятвы, истинного горя, вечной любви.
Ты встретишь человека, который полюбит тебя, и ты полюбишь его. Он поклянется, что твоя жизнь — это его жизнь; ты умрешь, и он захочет умереть, а через полгода он обнаружит, стыдясь этого, что он полон жизни и здоровья.
«Иди в монастырь».
Я хочу видеть господина д'Авриньи до его кончины, я хочу броситься к его ногам и просить у него прощения.
На днях я выезжаю в Париж. Когда именно, не могу сказать, но до начала мая.
Наступают хорошие ясные дни, начинается сезон путешествий. Берега Рейна станут местом встречи светского общества, где я слишком известен, и мне не удастся избегать его. Чтобы не встречать парижский свет летом, следует укрыться в Париже.
Впрочем, Антуанетта, я должен буду искупить свою вину! В ваших письмах, которые меня очень волновали, было так много сестринского сочувствия и деликатного участия! Когда я читал их, мне казалось, что я вижу вас перед собой, очаровательную в грусти, кокетливую в наивности, улыбающуюся и плачущую одновременно.
Чтобы вы простили меня, я хочу доверить вам мою судьбу, жить, подчиняясь вашим указаниям, наконец, вручить вашей чуткости мое израненное сердце.
Амори».
ДНЕВНИК ГОСПОДИНА Д'АВРИНЬИ
«Доктор Гастон хотел повидаться со мной под предлогом консультации. Но я понимаю, что он хотел взглянуть на меня. Должно быть, он узнал от Антуанетты о моей болезни.
Я отказался.
Господи, я благодарю вас за смертельный подарок, который вы послали мне. Я храню его только для себя одного и вдали от чужих глаз.
Я долго сомневался, но теперь симптомы заметны и ощутимы настолько, что вот уже неделя, как я убежден, что меня поразило воспаление
Ученым будет любопытно ознакомиться с исследованиями, которые я оставлю после себя. Врачам будет интересно проследить развитие болезни в человеческом организме во всех ее фазах, когда ничто не препятствует ее течению.
Я нахожусь в первом периоде: небольшие провалы в памяти, моменты странной экзальтации, острые, быстро проходящие боли в голове и, наконец, резкие неожиданные сокращения мышц, заставляющие упасть на стул в момент вставания или уронить протянутую за чем-то руку.
Через два или три месяца все будет кончено.
Как это долго, два или три месяца!
Прости, Господи, мою неблагодарность!»
XLIV
Первого мая Антуанетта, как обычно, приехала в Виль-Давре около одиннадцати часов утра. Она нашла господина д'Авриньи еще на шаг приблизившимся к могиле.
В течение последних двух месяцев она замечала в его рассудке странные провалы и как бы начало безумия.
Когда разум сосредотачивается на одном, он затуманивается, как и взгляд.
Единственная мысль, которая еще светилась в его сознании, как блуждающий огонек, увлекала его к пропасти смерти. Господин д'Авриньи уже не замечал жизни.
Однако первого мая он сделал над собой усилие, как бы сознавая, что времени остается совсем мало, и с большим участием, чем всегда, стал расспрашивать Антуанетту об ее жизни и планах на будущее.
Антуанетта хотела избежать этого трудного для нее разговора, но он настаивал.
— Послушай, Антуанетта, — сказал он с безмятежной улыбкой, — оставь иллюзии о моем здоровьи, я не заблуждаюсь на этот счет. Я чувствую, что ухожу, моя душа спешит больше, чем тело, и иногда покидает этот мир ради другого, реальность ради грез.
Дело обстоит именно так, и я рад этому, Антуанетта. Иногда рассудок отказывается подчиняться мне, а это признак скорой смерти. Поэтому, пока он совсем меня не покинул, я хочу заняться тобой, моя дорогая девочка. Я хочу, чтобы твоя мать с улыбкой встретила меня на небесах. К счастью, сегодня я чувствую просветление и постараюсь выслушать тебя, не отвлекаясь. Расскажи мне, кого ты обычно принимаешь, Антуанетта?
Антуанетта назвала старых друзей, которые постоянно посещали особняк на улице Ангулем. Наконец, прозвучало имя Филиппа Оврэ.
Господин д'Авриньи попытался вспомнить его.
— Этот Филипп Оврэ, — спросил он, — из друзей Амори?
— Да, дядя.
— Он элегантен?
— Что вы, совсем нет!
— Молод и богат, насколько я понимаю?
— Да.
— Знатен?
— Нет.
— Он тебя любит?
— Боюсь, что да.
— А ты его любишь?
— Совсем нет.
— Ты даешь четкие и ясные ответы, — заметил господин д'Авриньи. — Любишь ли ты кого-нибудь, Антуанетта?