Амрита
Шрифт:
– Ты просто мазохистка какая-то, – я засмеялась.
А потом, несмотря на тяжелые головы и плотно набитые желудки, мы все-таки нашли в себе силы немного полюбоваться луной. Вокруг было тихо – тихо. Пахло ветром.
И тут я поняла.
Жор, который нападает на нас в ночное время, – это бес. Он существует независимо от людей, сам по себе. Он лишает нас самих себя.
И алкоголь, и жестокость, и наркотики, и любовь – все это бесы. И диета, скорее всего, тоже.
Все наши чрезмерные пристрастия имеют одну и ту же природу.
Они не плохие и не хорошие. Они
Откатились, нахлынули и снова откатились.
Вечный пейзаж, смутно видный с берега человеческой жизни, которая есть сплошное чередование напряжения и расслабленности.
Мы пристально вглядываемся в бегущие волны.
Что же мы видим?
По дороге из бассейна Микико неожиданно сказала:
– Получается, что если занимаешься спортом и меньше ешь, то худеешь.
– Ну да.
Произнесла я это вполне убежденно, так как только что взвесилась в сауне и обнаружила, что похудела на два кило.
– А почему если просто сидишь на диете, то ничего не получается?
– Во-первых, прибавка в весе – прямой результат того, как ты относишься к своей жизни. Если ты набираешь вес, значит, тебе это жизненно необходимо. По крайней мере, так думает твой организм. Понимаешь? А изменить отношение к жизни очень непросто. Но – это во-вторых – существует такая штука, как «воля». Воля – великая сила. Именно благодаря ей ты находишь в себе силы отказаться от лишней еды, начинаешь заниматься спортом и в конечном счете худеешь. На самом деле все зависит только от воли. Но наш мозг устроен так, что не в состоянии поверить в эту простую и очевидную истину. Люди вообще странные существа.
– Да уж. Если бы я одна была – у меня бы точно ничего не вышло. Я, как всегда, придумала бы кучу отговорок и ничего бы не сделала. Но вдвоем легче, веселее и вообще осмысленнее. В одиночку так не похудеешь. Надо будет нам с тобой еще что-нибудь интересное придумать.
– Люди не автоматы. Быть упорным, не отступиться – очень трудно. Когда ты заставляешь себя делать что – то, чего тебе не хочется, время словно останавливается. Детские неврозы, психические расстройства, скажем психоз сиделки, которая в течение долгих лет ухаживает за безнадежным больным, – все это начинается не из-за самих мучений и страданий, а из-за того, что в какой-то момент ты понимаешь, что страданиям твоим не будет конца.
– Саку, мы так здорово с тобой похудели! Мне очень понравилось, – засмеялась Микико, пропустив мои слова мимо ушей.
– Отлично. Вот снова растолстеем, опять будем худеть, – улыбнулась я в ответ. – А уж чтобы растолстеть, нам долго стараться не придется. Все-таки четыре женщины в доме – это не шутка.
Эпопея с похуданием имела неожиданный побочный эффект: меня теперь все время тянуло в бассейн, мне неудержимо хотелось плавать, плавать и плавать.
С Микико все было в порядке. Она быстро вошла в колею и вечерами либо встречалась в городе с подружками, либо смотрела телевизор. В отличие от меня, у нее не было навязчивых мыслей о бассейне.
«В конце концов, плавание полезно для здоровья», – говорила я себе и в свободное время ходила в бассейн одна. Но свободного времени катастрофически не хватало.
Если сначала сходить в бассейн, а потом работать до двух часов ночи, то я умру от усталости. Нельзя так перенапрягаться – это вредно. Значит, каждый день ходить не надо. «Поплаваю завтра», – говорю я себе, но под вечер мучения становятся невыносимыми. Господи, как же хочется в воду! Я страдаю и жажду. Я почти плачу. Сердце буквально разрывается от воспоминаний о тех днях, когда мы с Микико, как сумасшедшие, не пропуская ни дня, ходили в бассейн… Еще немного, и я начну рвать на себе волосы – так хочется плавать.
Я опасаюсь за свой рассудок. Для меня потеря рассудка гораздо страшнее потери памяти.
… Кажется, я всегда была человеком увлекающимся.
Мама говорит, что в детстве, если уж я начинала чем-то заниматься, меня за уши было не оттащить. «Ты буквально впадала в помешательство».
Честно говоря, я ничего подобного не помню. Я слушаю, и мне кажется, что мама рассказывает о ком-то постороннем.
Она смотрит на меня, смеется и говорит: «Ума не приложу, как ты выросла в такую беззаботную девицу?» И я смеюсь в ответ, потому что и сама думаю так же.
Но иногда, очень редко, если что-то меня действительно увлекает, во мне просыпается дикое, неукротимое желание не останавливаться, продолжать заниматься этим бесконечно. Желание растет внутри меня вне всякой логики, и сквозь него проглядывает незнакомое, забытое детское «я».
– Ты кто? Что тебе надо?
– Давай, не отступай! Делай, что тебе хочется! Это обман. Я мысленно затыкаю уши. Терплю. И буря постепенно стихает, удаляется. «На свете столько приятных способов развлечься. Сейчас что-нибудь придумаем», – говорю я себе.
В тот день я сидела дома. Сдерживалась изо всех сил и, чтобы не побежать в бассейн, заставляла себя смотреть телевизор.
Показывали какой-то сериал. Я не особенно следила за происходящим на экране. Разыгравшееся воображение рисовало мне райскую картину: темный проход между шкафчиками раздевалки, потом свет, вода, характерный солоноватый запах, всплески и брызги…
Это было невыносимо! И работа тут вовсе ни при чем. Подозреваю, что если я возьму отпуск, то проведу его от начала до конца в бассейне… ну не чувствую я себя человеком, пока не поплаваю!
Казалось бы, что тут такого? – пойди да поплавай. Но все не так просто. Желание подразумевает удовольствие, а мое желание не приносило мне никакого удовольствия, скорее это было что-то вроде одержимости, и именно поэтому я пыталась сопротивляться.
Время шло. Я сидела перед телевизором, размышляя о своей дурацкой проблеме. И тут появился мой брат. Сегодня он опять не пошел в школу, провалялся все утро в кровати.
Брат бесшумно вошел на кухню. Я не услышала шагов, но спиной почувствовала его присутствие и обернулась.