Амстердам. Город любви, каналов и велосипедов

Антонова Юлия Викторовна

Наконец, последней торговой компанией Нидерландов считается появившаяся в 1621 г. Вест-Индская, получившая право торговли и колонизации в Америке и Западной Африке, но оказавшаяся, правда, не такой успешной. Помимо основания собственных колоний целью этой компании было также урегулирование и предотвращение контрабандной торговли с испанскими и португальскими поселениями в Африке и Америке. Не брезговали участники и работорговлей, особенно когда пытались основать поселение в Бразилии. Это предприятие, однако, не принесло ожидаемых доходов, и колония была заброшена в 1661 г.

В 1623 г. Нидерландам удалось колонизировать американский остров Манхэттен, из-за схожих с голландской столицей климатических условий названный Новым Амстердамом. Всё шло прекрасно вплоть

до 1664 г., когда колония перешла к Британии и получила новое имя: Нью-Йорк. В качестве компенсации Нидерландам достался Суринам на северо-востоке Южной Америки – ведущий поставщик сахара в страны Европы, остававшийся под контролем Голландии до 1975 г.

Специи, керамика, чай, пряности, шёлк, сахар, слоновая кость – торговля этими товарами превратила Амстердам в главный европейский город. При этом предприимчивые голландцы не забывали и о соседях: столь же охотно, как черепицу, кафель и одежду из Нидерландов, они продавали зерно из России, Польши и Пруссии, соль и вино из Франции. Денежные потоки текли в Амстердам, делая его самым влиятельным финансовым центром Европы.

Но всему прекрасному рано или поздно приходит конец. В отличие от XVII столетия XVIII век оказался для Амстердама далеко не столь удачным. Именно на это время пришёлся так называемый «малый ледниковый период», когда несколько зим были столь суровы, что каналы и реки не раз затягивались толстым слоем льда. Именно тогда появилось большинство полотен с изображениями зимнего города. Все богатые амстердамцы приобрели сани – это был единственный способ перебраться на другую сторону замёрзшей воды.

В конце января 1740 г. в Амстердаме было так холодно, что служивший верой и правдой много лет ледокол не смог пробить лёд. Ледокол представлял собой огромное хитроумное сооружение, похожее на плуг, в который впрягали 20 лошадей, дабы те со скрипом и треском льда шли вдоль каналов и освобождали тонкую полоску воды для барж, доставлявших питьевую воду.

Зимний Амстердам Ваутера Йохеннеса ван Троствейка

Даже 3 мая по-прежнему нигде не было видно травы и овощей; подходили к концу и запасы сена, цены на которое за неделю выросли в три раза. Поголовье скота сокращалось буквально на глазах; какое-то время коров пытались кормить ржаным хлебом, но такая роскошь оказалась слишком дорогим удовольствием даже для обеспеченных амстердамцев. От холода страдал не только Амстердам, но и голландские сёла: нищета заставляла людей ехать в города просить милостыню или объединяться в небольшие группы и нападать на соседние подворья, унося всё, что можно было найти.

Ещё более суровой оказалась зима 1763 г. Уже в первые недели лёд достиг полутораметровой толщины, и пробить его не представлялось возможным. К 11 января питьевая вода стала такой редкостью, что за 3 ведра просили неимоверные деньги: 3 стивера [2] ! – и тогда жители решили самостоятельно прорубить водный путь в городок Весп, располагавшийся в 3 км от Амстердама и обладавший значительными запасами воды. На заработок устроилось около 250 человек (позже к ним присоединилась ещё сотня), каждый из которых в сутки получал 24 стивера, полбатона хлеба, четверть фунта сыра, пиво и 2 столовые ложки местного джина от холода. Через 10 дней первый этап работы был завершён: следующей частью плана было опробовать тот самый ледокол, однако запрячь в него намеревались целых 160 лошадей. К сожалению, найти удалось только 84 коня, и ледокол смог добраться лишь до нынешней станции Амстел.

2

Стивер– раньше: мелкая голландская монета.

В городе началась паника. Власти созвали совет, состоявший

из тех, чья работа так или иначе была связана с водой, но найти подходящий выход из ситуации так и не получилось. Цены на воду, которую начали поставлять на сотнях саней из Веспа и Мёйдена, росли с такой скоростью, что позволить себе купить её порой не могли даже самые обеспеченные горожане. Простым людям не оставалось ничего другого, кроме как использовать топлёный лёд из Эя и Амстела, что, естественно, вызывало многочисленные болезни.

В конце января трое мужчин представили план по модернизации ледокола, за что городская администрация пообещала им ежегодную пожизненную пенсию в 300 гульденов, что, бесспорно, было прямым доказательством царившего в городе отчаяния. Надежды не оправдались: при первой же попытке 46 лошадей смогли протянуть ледокол лишь на 400 м.

Наконец, 3 февраля 1763 г. произошло чудо: лёд слегка истончился, ледокол смог проложить в нём узкую дорожку, и баржи мгновенно потянулись в Весп. К тому моменту около 200 000 человек, проживавших в одном из самых богатых водой городов Европы, оставались без неё почти 6 недель.

Уже в конце февраля погода резко изменилась, принеся в Амстердам настоящее лето. Правда, продолжалось это недолго: в начале марта страну снова накрыл холодный фронт, и вода вновь замёрзла так, что по Эю можно было передвигаться лишь на коньках и санях.

Одновременно город постоянно страдал от народных волнений, хотя они едва ли носили характер грабежей: люди становились неуправляемыми и совершали необъяснимые порой вещи. Найдя, к примеру, мешок с деньгами, его вспарывали и выбрасывали содержимое в канал. Один из самых известных хроникёров Амстердама Якоб Бикер Раэйе (1703–1777) рассказывал, что нередко он видел группы по 30–40 человек, нёсших железные сундуки с деньгами к мосту и сбрасывавших их в воду. Картины вырывали из рам и резали на куски или топили, не стремясь извлечь из награбленного добра выгоду.

Апогея мародёрство достигло в доме одного из торговцев вином, проживавшего на канале Сингел. В своём погребе купец хранил 32 000 бутылок отменного вина, которые обезумевшая толпа в порыве ярости разбила. «В одной комнате было пролито столько вина, что повстанцы плавали в нём, словно животные. Некоторые потеряли сознание от сильного дурманящего запаха алкоголя, кто-то напился до смерти, а часть просто-напросто захлебнулась», – писали хроникёры.

Упадок Амстердама становился всё заметнее к концу столетия. С 1795 по 1815 г. население столицы уменьшилось с 221 000 до 190 000 человек. Дома пустовали; некоторые даже уничтожили, дабы не платить за них налоги. Из 3000 работников на раскинувшихся вдоль Эя верфях к 1811 г. осталось лишь 350. Из 50 фабрик, производивших шёлк и бархат, уцелело только две. Что же привело к такому быстрому угасанию?

Дело в том, что амстердамская пристань была не слишком удобной. Сюда прибывали корабли из Зёйдерзе и Эя, однако ветер мог смещать суда к искусственным островам и оставлять там на несколько дней. Своим успехом в XVII в. город был во многом обязан удобному для международной торговли расположению, служа своего рода перевалочным пунктом. Когда же Лондон и Гамбург расширили свои гавани, суда предпочли направляться именно в них, поскольку добраться туда было значительно легче, чем в Амстердам. Более того, товары всё чаще везли напрямую, и транзитный порт голландской столицы потерял свою привлекательность. К тому же всё больше стран основывали производство пользовавшейся спросом экспортной продукции в непосредственной близости от портового города, чего никогда не делалось в Амстердаме. Ко всему прочему, многие страны закрыли свои границы для иностранных поставщиков того, что могло быть изготовлено на родине, и это отразилось на развитии сельского хозяйства и рыболовства в стране. Франция, Южные Нидерланды, Пруссия и Дания перестали импортировать голландскую сельдь, в результате чего работы лишились не только рыбаки, но и упаковщики, кораблестроители, верёвочники и др.