Амулет воинов пустыни
Шрифт:
9
Хан аль-Халили считался одним из крупнейших и лучших караван-сараев Аль-Кахиры не только потому, что в нем находились самые просторные и комфортные помещения в городе. Он был удобен во всех отношениях: находился в центре города, справа от Касабы, рядом с самыми важными и крупными базарами столицы, а также предлагал своим гостям небольшую мечеть.
Когда Тарик в первые утренние часы вошел в ворота караван-сарая, путь ему преградила процессия странников — это были смуглые набатейцы [29] , погонявшие пару дюжин тяжело нагруженных верблюдов. Они прибыли сюда довольно поздно, учитывая, что в эту летнюю пору солнце палило нещадно почти с самого рассвета. Тарик пропустил караван и вошел во внутренний двор.
29
Набатейцы — представители одного из арабских племен. — Прим. пер.
Навстречу ему шел слуга, который ухаживал за животными. Он тащил две огромные бадьи с водой. Пот катился по его лицу.
— Ищешь лицедеев и фокусников? — с неприязнью в голосе спросил Тарика слуга, не убавляя шага. — Этот сброд лежит вон там, на соломе, за мешками с солью. Высыпаются после пьянки. Посмотрел бы ты, что они вчера тут вытворяли! — Он подбородком указал в сторону арки, где между колоннами возвышались пирамиды из аккуратно уложенных друг на друга мешков.
Тарик обернулся, чтобы поблагодарить слугу, но тот уже удалялся в другом направлении — он должен был напоить верблюдов.
За мощной стеной, образованной мешками с солью, Тарик нашел людей, которых искал. Их было семеро. Они лежали на соломе в окружении беспорядочно валявшихся музыкальных инструментов, мешков с одеждой и пустых кувшинов. В нос Тарику ударило зловоние, исходившее от людей, всю ночь распивавших пальмовое вино и другие напитки. Все они оглушительно храпели. Тарик рассматривал тела спящих, но не мог найти человека, которого искал.
Первый актер лежал в проходе между пирамидами мешков. Рядом с его головой красовалась лужа блевотины. Тело спящего раздулось, как бочка, и обрело поразительное сходство с рыбой, которую выбросило на берег на верную смерть и живот которой распух от газов, сопровождающих разложение.
Тарик склонился над спящим и потряс его за плечо. После продолжительных стонов и злобного рычания актер наконец разлепил веки и уставился на Тарика.
— Что тебе надо? — прохрипел он. — Нам разрешили здесь лежать столько, сколько мы захотим. Так что оставь нас в покое и займись своими верблюдами. Или чем ты там должен заниматься…
— По мне так лучше бы вы лежали тут до скончания века, — парировал Тарик. — Я только хочу узнать, кого из твоих товарищей зовут Маликом.
Человек с отечным телом сердито фыркнул, но, осмотрев одежду Тарика внимательнее, понял, что перед ним стоит вовсе не слуга караван-сарая. Он недовольно приподнялся, покрутил головой и показал пальцем на одну из фигур, лежавших к ним спиной.
— Вон твой Малик, — проворчал он, — в кожаном камзоле без рукавов.
С этими словами актер опять повалился на солому, словно эта беседа лишила его последних сил.
— Благодарю тебя, добрый человек. Да вознаградит тебя Аллах местом в раю за твою помощь, — пробормотал Тарик, пробираясь к человеку в безрукавке.
Малика раннее пробуждение рассердило не меньше, чем первого артиста.
— Ты хочешь поговорить со мной? — мрачно спросил он. — Я тебя не знаю. Наверное, тебя послал Ахмед?
— Никто меня не посылал. Я пришел по своему собственному делу.
— Да? Ну ладно, только давай поговорим позже, — пробормотал Малик, снова зарываясь в солому. — Часа через два. Или через три.
— Нет, мне надо поговорить с тобой сейчас, — настаивал Тарик. — Этого будет достаточно, чтобы ты встал и выслушал меня? — и он поднес к лицу Малика серебряный динар.
Мужчина тут же проснулся и сел.
— Ты хочешь дать мне серебряный динар за то, чтобы я выслушал твою сердечную исповедь? — недоверчиво произнес он. — Не верю. Здесь какая-то ловушка.
— Никакой ловушки здесь нет. Вот, возьми. — Тарик вложил ему в руку монету. — Деньги твои. Может, ты выйдешь со мной во двор, чтобы мы могли там с тобой спокойно поговорить? Этот динар в любом случае твой, даже если мое предложение тебе не понравится.
— Клянусь бородой пророка, предложение мне уже нравится!
Малик спрятал динар, поднялся и вышел из своего убежища вслед за Тариком.
Они направились к воротам и там сели на скамью возле длинного, вытесанного из камня корыта. Здесь мужчина утолил жажду и заодно бросил в лицо пригоршню воды, чтобы прогнать остатки сна.
Тарик использовал возможность осмотреть его. Лицедею и фокуснику было на вид лет двадцать. Он имел симпатичное лицо, был строен и жилист. Опытным взглядом Тарик сразу определил силу и гибкость его тела. На левом ухе Малика виднелась серьга с дешевой, уже потускневшей жемчужиной. Да, такого человека Амир ибн Садака сможет признать достойным соперником Мак-Айвора. Но сначала Малика следовало подготовить для этого предприятия.
— Ну что ж, рассказывай, кто ты такой и почему я для тебя так важен. Подумать только, за одну возможность поговорить со мной ты выложил серебряный динар! — воскликнул мокрый Малик, усаживаясь на скамью.
— Меня зовут Салак Мусаллим ибн Катир, — представился Тарик. — Но имей терпение и позволь мне сначала задать тебе некоторые вопросы.
Малик пожал плечами:
— Задавай.
— Вчера ты вместе с людьми, одетыми в наряды из разноцветных лоскутов, участвовал в представлении у входа на базар Сагха. И никто из них не умел бросать ножи так же ловко, как ты. Верно?
Малик улыбнулся и кивнул.
— Да, это был я. В этом представлении я играл роль вероломного убийцы, — гордо произнес он. — Так уж получилось. Но лучше меня ножи и в самом деле никто не бросает. Тут я равного себе еще не встречал. Разве что мой отец, но он умел это делать даже лучше меня, пусть Аллах сжалится над его душой и дарует ему толпу небесных дев.
— И как идут ваши дела? — спросил Тарик.
Гордость на лице Малика сменилась печалью.
— А как они могут идти? — ответил он и затянул жалобную песню бродячих артистов: — Люди всегда рады посмотреть на нашу работу. Глядя на нее, они пучат глаза и, когда мы ради них дурачимся, катаются по земле от хохота. Но стоит попросить зрителей запустить руки в свои кошельки и сделать скромное пожертвование в нашу пользу, их веселье мигом улетучивается. Хорошо, если они оценят наш труд в красный фильс. А могут и вообще ничего не дать.