Амулет воинов пустыни
Шрифт:
— Палатки горят!
— Верблюды! Сначала верблюды!
— Аллах карает нас огненным дождем!
— Это конец света!
Как только Мак-Айвор начал разбрасывать угли, Герольт натянул полог шатра в изголовье. Теперь же он одним резким движением распорол его снизу вверх и тут же бросился внутрь, а за ним — Джамал. Шотландец тем временем прятался за стену шатра. Одновременно он держал разрезанную ткань таким образом, чтобы внутрь мог попасть лунный свет, — у Герольта и бедуина было не так уж много времени на поиски сестер и Святого Грааля.
На Беатрису и Элоизу немец наткнулся сразу же. Они лежали справа от сделанного рыцарями разреза. Руки и ноги сестер были связаны.
— Тихо, это мы, — предостерег Герольт девушек, с испуганными возгласами пытавшихся подняться. — Джамал разрежет ваши путы. Вы знаете, куда они положили наш мешок с черным кубом? Скорее! У нас нет времени!
Элоиза пришла в себя быстрее, чем старшая сестра.
— Слева от вас! — воскликнула она дрожащим голосом. — Мешок лежит между сундуком и коврами.
— Благослови тебя Господь, Элоиза, — прошептал Герольт, в темноте ощупывая свернутые в трубки ковры. В следующий момент его руки натолкнулись на что-то твердое и угловатое. Герольт бегло ощупал этот предмет. Это был Святой Грааль! Рыцарь забросил кожаный ремень мешка за плечо и выскочил из шатра.
Джамал уже освободил Беатрису и Элоизу от веревок. Когда в прорехе показался Герольт, Мак-Айвор как раз бросил на палатки последнюю горсть углей. Он зашвырнул тарелки внутрь шатра — в первые минуты их тоже не должны были обнаружить.
— Я понесу тебя, маленькая принцесса. Только держись за меня крепче, — шепнул шотландец Элоизе. Он схватил девочку и сунул ее себе под руку, словно она была легким мешком с хворостом.
Пригибаясь и прячась за барханы, они побежали к собственному лагерю. Верблюды работорговцев, к которым сейчас было приковано внимание хозяев, бежали в прямо противоположном направлении.
Когда Герольт со спутниками забрался на вершину первой дюны, он оглянулся. Три палатки и шатер главаря горели ярким пламенем. Возле колодца Бир аль-Фалак по-прежнему раздавались крики ужаса. Хаос, царивший там, свидетельствовал о панике.
Никто из бандитов их не заметил и не бросился в погоню. Быстро, как только могли, путники под прикрытием дюн погнали своих верблюдов на север. Они использовали любую возможность, чтобы как можно скорее добраться до коридора между цепями дюн.
Не давая себе и верблюдам передышки, путники мчались вперед весь остаток ночи. Уже днем они решились на недолгую остановку, иначе верблюдов можно было загнать насмерть. Но как только Джамал решил, что животные достаточно отдохнули, путники снова сели в седла и продолжили бегство на север.
Кто-нибудь из них постоянно отставал, чтобы замести следы их небольшого каравана. Работорговцы могли отправиться в погоню, но в поисках следов при свете тонкого месяца они должны были потерять очень много времени.
Весь день путники оглядывались на южный горизонт, боясь, что там внезапно возникнут преследователи. Этот страх постоянно гнал их вперед, и он оказался сильнее, чем боль и усталость от жары.
И только утром третьих суток, когда поднялся сильный ветер и пустыню затянула пелена летавшего по воздуху песка, опасения путников исчезли окончательно. Было очевидно, что побег удался и бояться мести работорговцев уже нет причин.
Рыцари и бедуин добились своего: Беатриса и Элоиза снова оказались на свободе, а Святой Грааль был спасен!
15
Они лежали в низине, как мертвые.
Лишь когда солнце оказалось в зените, Джамал знаком объявил долгий дневной привал. Путникам едва хватило сил, чтобы позаботиться об уставших не меньше них верблюдах: снять с них грузы, дать им немного воды, связать передние ноги. Затем совершенно обессилевшие люди опустились на песок рядом с седлами и крепко уснули.
Раскаленный шар уже катился на запад, а горбы верблюдов отбрасывали тени, когда Герольт открыл глаза. Он проснулся от боли в костях. Оцепенение крепко держало его в своих тисках. Сейчас ему казалось, что он видел тяжелый сон, наполненный событиями последних недель. Среди этих событий было и удачное нападение на лагерь работорговцев.
Герольт открыл глаза, и его взгляд упал на Беатрису. Она лежала на песке всего в двух шагах от него. За недели, прошедшие со дня бегства из дворца эмира, ее волосы уже порядком отросли и теперь даже закрывали уши. Лицо девушки сильно загорело. В сословии, из которого происходил Герольт, загар считался чем-то вроде грязи, приметой, полученной во время работы в поле или за другим грубым занятием. Но он видел, что бронзовый оттенок очень украшает лицо Беатрисы.
Однако платье девушки порядком износилось и испачкалось, а под мышками и на груди порвалось. Конечно, девушке пришлось пережить грубые прикосновения бандитских лап. Но изнасилована она не была. В противном случае цена девушки на невольничьем рынке в Дофе могла понизиться.
Беатриса лежала на правом боку, и Герольт не мог не обратить внимания на ее грудь. Он совершенно отчетливо видел выпуклость, проступавшую через прореху шириной в три пальца. И при виде нежной кожи ее груди молодой рыцарь просто не смог справиться со своей фантазией и не позволить ей дорисовать очертания стройной, соблазнительной фигуры. Герольт был просто зачарован этим зрелищем, и его тело наполнилось сильным чувством, которое не посещало его уже очень давно.
Внезапно Беатриса открыла глаза. Их взгляды встретились. Девушка не пошевелилась, а рука ее не потянулась к груди, чтобы прикрыть наготу. На ее лице появилась легкая улыбка. Похоже, девушка догадывалась о том, что происходило с Герольтом, но все же не избегала его взгляда. Кровь ударила рыцарю в лицо. Ему показалось, что это мгновение растянулось на целую вечность.
А затем проснулся Мак-Айвор. Он потянулся, издав громкий затяжной зевок. Беатриса тут же протянула к груди левую руку и закрыла глаза.