Амулет воинов пустыни

Шрёдер Райнер М.

— Что значит «своей Беатрисой»? — вскинулся Морис. — Неужели я не могу подумать и о ней тоже? Оставь, братец, при себе свои глупые замечания!

Мак-Айвор насмешливо посмотрел на него.

— Чего ты горячишься? Неужели я задел больное место? — спросил он.

Кровь ударила Морису в лицо.

— Еще одна такая шутка, и я дам тебе достойный ответ! — крикнул он, кладя руку на рукоятку своего меча.

Мак-Айвор приподнял бровь единственного глаза, усилив при этом насмешливое выражение своего угловатого лица.

— Ты хочешь

сказать, что готов вызвать меня на поединок? То есть…

Герольт встал между товарищами.

— Вы в своем уме? Судя по тому, как вы себя ведете, нет! — крикнул он. — Морис, неужели из-за шутки ты готов поднять оружие на своего брата по ордену? Или ты забыл нашу клятву «Друг за друга в верности и чести»?

Затем он обратился к Мак-Айвору.

— Какой черт дернул тебя дразнить Мориса? Тебе ли не знать, какой он вспыльчивый парень и как он дорожит своей честью? Нам, хранителям Грааля, предстоит тяжелое испытание, а вы затеваете ссору, да еще хватаетесь за оружие! Должно быть, не только аббат, но и сам Всевышний допустил ошибку, когда счел вас достойными носить мечи рыцарей Грааля и быть хранителями священной чаши!

Морис и Мак-Айвор, похожие сейчас на юных послушников, потупив взоры, выслушали отповедь Герольта. Им было стыдно за свое поведение.

— Ладно. Покончим с враждой. Пожмите же друг другу руки, — сказал Герольт.

— Все уже забыто, — отозвался Мак-Айвор, протягивая Морису ладонь.

— Не воспринимай мои слова всерьез, — произнес Морис, взяв руку Мак-Айвора, но избегая встречаться с ним взглядом. — Господи, когда же мы выберемся из этой проклятой пустыни? Она медленно убивает меня.

Герольт покачал головой и взглянул на Тарика. Тот раздувал угли погасшего костра.

— Да, из котла может вылиться только то, что в него налито, — пробормотал левантиец. — А тот, кто срывает розу, помнит уколы ее шипов дольше, чем вид цветка и его запах.

— Тарик, не следуй дурному примеру, — предостерег его Герольт.

Левантиец усмехнулся.

— Мой отец всегда говорил: «Если хочешь поберечь сердце, держи глаза закрытыми». Может, как-нибудь дать этот совет и нашему вспыльчивому Морису? Как ты думаешь?

— Я думаю, что лучше бы и тебе придержать язык, — признался Герольт. — Проследи за тем, чтобы костер не дымил. А я пойду посмотрю еще раз, точно ли это наш бедуин.

К стоянке действительно подъезжал Джамал. Он оставил в лагере верблюдов и вернулся к тому месту на караванной тропе, с которого свернул, чтобы замести свои следы на песке.

— Они еще далеко, — сообщил бедуин. — Караван работорговцев подошел к колодцу Бир Хамид вчерашней ночью.

Рыцари облегченно вздохнули. Расчеты Джамала оказались верными. Скоро им предстояла встреча с работорговцами.

— К полудню их караван остановится на дневной привал в одном-двух фарсангах к северу отсюда. Там они переждут самое жаркое время дня, — продолжил Джамал. — Вторую половину дня они проведут в дороге, направляясь к колодцу Бир

аль-Фалак. А там сделают ночной привал.

— Там мы на них и нападем, — закончил мысль Джамала Морис.

Бедуин кивнул.

— Да, как мы и собирались сделать. Остается только надеяться, что нам будет сопутствовать удача.

— Ты видел Беатрису и Элоизу? — спросил Герольт.

— Мельком. Я не хотел подходить к каравану ближе, потому что люди, приходившие тогда ночью к нашему костру, могли узнать меня, — ответил Джамал.

Морис глубоко вздохнул.

После завтрака путники погасили костер, засыпали его песком и уничтожили все следы своего пребывания здесь. После этого они двинулись к колодцу Бир аль-Фалак. По мнению Джамала, они опережали караван работорговцев примерно на три часа. У них оставалось достаточно времени, чтобы подойти к колодцу задолго до появления своры Тибу эль-Дина и осмотреть местность.

Бир аль-Фалак — «небесный колодец» — не соответствовал своему названию. Это место не было похоже на настоящий оазис. Тут росло всего лишь несколько кустов и деревьев, похожих на акацию.

Для размещения своего лагеря путники выбрали узкий коридор, лежавший в шести цепях дюн к северо-западу от колодца. Это было достаточно далеко, чтобы не опасаться случайного обнаружения. Затем они подготовили все необходимое для выполнения плана. В то время как один из путников наблюдал за колодцем и караванной тропой, другие приготовили три костра, закрыв их с юго-восточной стороны палаткой. Ни один уголек не должен был выдать их ночью. У колодца Бир Хамид Джамал раздобыл толстый хворост и теперь разложил его на костры. Пустой мешок рыцари положили рядом с оружием. На песок у огня путники поставили три плоских глиняных тарелки, также привезенные Джамалом из оазиса у колодца Бир Хамид.

— Это вы хорошо придумали — поручить мне кувшин с мочой верблюда, — пробормотал Морис, когда путники с помощью жребия распределили роли, которые им предстояло сыграть в ночных действиях.

Тарик улыбнулся.

— Ты ведь сам вытащил самую короткую щепку. Так что не жалуйся на свою участь.

Когда рыцари покончили с приготовлениями, им осталось только ждать и надеяться на то, что караван Тибу эль-Дина действительно заночует у колодца Бир аль-Фалак. Наконец солнце село. Ночь в пустыне, как обычно, наступила очень быстро. В небе засиял месяц.

Прошло еще три часа, прежде чем караван работорговцев показался на тропе. Как и предполагалось, люди Тибу эль-Дина сделали остановку возле колодца. Рыцари и Джамал, лежа за гребнем дюны, наблюдали, как разбойники устраивались на ночлег. В то время как одни разгружали верблюдов и привязывали их к редким деревьям, другие ставили палатки. Всего они установили шесть палаток. Одна из них — это был круглый шатер, размером превосходивший остальные, — несомненно, принадлежала Тибу эль-Дину. Она оказалась в центре полукруга, открытого к колодцу и костру на южной стороне.