Амулет Явы
Шрифт:
Повелевавший всадник замер. Замер в ожидании, но ничего не происходило. Он опустил глаза и развернул коня, вслед за ним уехали остальные.
Ещё властная луна тускло роняла свет. Мрачные тени стали уходить за скрывавшимися всадниками. От бессилия Неил бездумно смотрела на братьев и Эстель. В гробовом молчании Жослен опустился перед Эволом на колени, обхватил ладонями его лицо и испугано произнёс:
– Эвол мёртв.
Эстель стояла, словно во сне, и не могла осознать произошедшее. Глаза её изредка вздрагивали и блестели от наполнявшей их влаги, но ни одна слезинка не посмела нарушить сухую скорбь. Мрачно оглядев всё вокруг, Жослен тихо добавил:
– Покойся с миром, но не здесь; я отнесу тебя домой.
Глава 4
В нелепом молчании прошёл остаток ночи. Наступило утро. Солнце поднялось высоко над лесом. Жослен не проронил ни слова, но и так было ясно, что затея с уходом из дома теперь казалась ему не только бессмысленной, но и роковой.
Неил тоже оставалась неподвижна. Эстель вытащила стрелу из её плеча и тенью села на пригорке. Столь же неподвижны были деревья, унылые их тени переплетались в неясную чернь.
Вдали, будто статуя, восседал всадник в синем, но никто его не видел. Свой взгляд он устремил на Эстель. Вдруг к нему подкрался тот волк, с двумя выпирающими из спины костями. Волк прижался к земле и зловеще всмотрелся в капюшон всадника.
Всё в порядке, Оскал, – мягко ответил тот, – ступай к хозяину, я позабочусь о них.
Всадник поджал под бока коня, и скрылся за деревьями.
Всё утро в лесу стояла тишина. Никто не двигался и не разговаривал. Из смертельной раны Эвола вытекла вся кровь и впиталась в землю, насытив Темпл очередной жертвой. Лицо юного лучника из Монтелу стало белым, родовой знак на щеке побледнел, глаза перестали радостно сверкать. Жизнь потухла, как истлевший костёр.
– Возвращаемся домой, – наконец заговорил Жослен.
– Да, Неил, помоги брату отнести Эвола в деревню.
– Нет, Эстель! Мы все возвращаемся.
Эстель опустила голову и некоторое время молчала.
– Тогда этот поход точно станет бессмысленным.
– А, по-твоему, лучше бессмысленно умирать?
– Простите, – вмешалась Неил, – это я виновата. Мне хотелось пойти с вами.
– Да, Неил, – Жослен повернулся к ней, – теперь довольна?
– Жослен, прекрати. Ты знаешь своих братьев и сестёр не меньше меня.
– И теперь из-за семейного упрямства я должен вас лишиться?
Эстель поднялась с земли и подошла к сестре.
– Отправляйтесь домой.
– Я не хочу совершить самую большую ошибку в своей жизни и оставить тебя.
В бессилии сопротивляться упрямству Жослен потёр лоб.
– Эвол тоже хотел быть с вами. Он не простит, если мы сдадимся сейчас.
Эстель отрицательно помотала головой и крепко обняла сестру.
– Ну, что мне с тобой делать? – хотелось отругать Неил и отправить домой, но ведь брата этим не вернуть. – Потерять ещё и сестру не входит в мои паны.
– В мои тоже, – почти радостно отозвалась Неил.
– О, Боги! – Жослен поднял брата и развернулся в сторону Монтелу. – Я не могу оставить его здесь.
– Я знаю.
Совершенно безрассудным виделось Жослену разрешать Неил продолжить путь. Но оставить Эстель одну он тоже не мог. Да и останавливаться, не дойдя даже до первой цели, было глупо. Напрасно погибнуть, блуждая без толку туда-сюда по Темплу, вообще стало бы провалом. Но Эвола нужно отнести на землю отцов и похоронить, как воина, а не бросать здесь, в беспамятной могиле леса. И, конечно, вернуться.
– Я вернусь, Эстель. А ты, Неил… будь внимательней, – с этими словами он отправился к дому.
Эстель по-прежнему не могла поверить в то, что случилось с братом, но твёрдо решила:
– Идём дальше, Неил, – она собрала вещи и повязала сумку на боку, как делал это Жослен, огляделась и двинулась дальше.
– Идём, – тихо отозвалась Неил.
Лес становился ещё более редким. Всё ближе подкрадывалось солнце, ветер приносил прохладу. Трава казалась хорошо утоптанной, и всюду чудилось чьё-то присутствие. Наконец, показалась деревня, ровная, сухая, светлая, но отчего-то одинокая и разбитая.
Горькая картина открылась юным путницам: в центре деревни красовался каменный колодец, обросший вьюнком; по левую и правую стороны полукругом расположились почти разрушенные деревянные дома. Венчала деревню невысокая колокольня с треснутым колоколом и обвалившейся стеной.
Вдруг из-за колокольни выбежала странная девушка, похожая на эльфа: уши острые с двумя зазубринами, но длиннее, чем у Эстель. Обличие её тоже показалось Эстель странным: золотистые локоны собраны в пучок, переплетённый с мелкими листьями. Серебром блестел знак листа на румяной щеке. Глаза, точно два изумруда, блестели при свете солнца. Длинные серьги переходили в красивое ожерелье. Два больших зелёных листа, сделанных из материи, прикрывали грудь девушки, сзади закрепляясь тонким кожаным шнуром и переходя в длинную юбку разорванной тканью. Правую ногу аккуратно обвивал браслет в виде ветви с листьями, а кисти рук венчали всего четыре пальца.
Сама же Эстель выглядела вполне обычно в расклешённых, сделанных из мягкой кожи, штанах с крупной шнуровкой по бёдрам и, из той же кожи, топе с мелкой шнуровкой спереди и по бокам. В ушах Эстель носила кожаные серьги, а запястья закрывала мягкими браслетами с причудливыми резными рисунками. Причём всё это монотонно сливалось с цветом её русых волос, но ничуть не портило её внешность.
Привыкнув видеть вокруг себя людей, одетых примерно также как сама Эстель, она удивилась обнаружить девушку со столь необычным нарядом. Такую хрупкую и почти прозрачную, будто сотканную из света, девушку с тревожным выражением лица, бегущую навстречу.
Девушка добежала до колодца и подняла меч, широкий и острый, так легко, словно он ничего не весил. За её спиной показался лихой наездник в чёрной рясе. Размахивая плетью, он стремительно приближался к девушке.
Первой опомнилась Неил, быстро сняла с пряжки шакрам и выпустила во всадника. Мёртвым грузом он рухнул на пыльную землю.
– Бегите! – тревожно вылилось из уст девушки. – Бегите, их ещё много! – такого сладкого голоса Эстель никогда не слышала.
– Ну уж нет! Некуда мне бежать, да и незачем, – прошептала Эстель и, подойдя ближе, медленно опустошила ножны.