Амулет
Шрифт:
– Чиво случилося-то? – спросил он.
– Во-первых, кровать. Я хочу, чтобы кровать была кроватью, а не бревном с матрасом, набитым сеном. Во-вторых, камин. Я желаю, чтобы там горел нормальный огнь, а не тлели несколько жалких прутиков, по сравнению с которыми свечка – это жаркая топка. Еще мне нужен удобный стул, вино и еда.
Макоби замолчала. Боковым зрением она заметила, как мерзкий призрак из ее спальни медленно просочился сквозь стену над головой чучела медведя.
– А чего я не хочу, так это его. Он меня уже достал, – добавила она, указав драматическим жестом на призрак.
Трактирщик
– Это голова чучела вас достала? – спросил хозяин.
– Нет. Вот он.
Макоби укоризненно ткнула пальцем в призрак Дариана, вившийся со смущенным видом под потолком.
– Стена? Вас беспокоит стена? Вы чиво, хотите, чтобы я ее убрал? А на чем будут держаться полы второго этажа?
– Да при чем здесь стена?! – заорала Макоби. – Я говорю об этом призраке! Неужели вы его не видите?
Но не успели эти обличительные слова сорваться с ее языка, как по озадаченным лицам она поняла, что ее собеседники ничего не видели. Ни трактирщик, ни тетка-барменша не имели ни малейшего представления, о чем она говорит.
– Хорошо-хорошо, – заговорил хозяин миролюбиво. Таким тоном обычно обращаются к психам, от которых неизвестно чего можно ожидать в следующую минуту. – Ах, призрак! Хорошо! Вы только не волнуйтесь. Щас я его прогоню. Иде он? Здесь, да? – добавил он с надеждой, указывая на место в шести футах правее призрака Дариана, перекочевавшего теперь в угол помещения.
– Забудьте! Я лучше поищу другую таверну.
Макоби твердым шагом пересекла зал и скрылась за дверью. Хозяин, убедившись, что она ушла, облегченно вздохнул и запер за ней дверь на засов.
– Мы откроемся через полчаса, – шепнул он своей даме. – У нас есть немножко времени. Мы по-быстрому. Иди сюда!…
Толстуха расплылась в улыбке и начала расстегивать одежду.
С высоты своего положения призрак Дариана наблюдал за последовавшей сценой со всевозрастающим любопытством.
Наверное, не так уж плохо быть привидением, подумал он. Эти двое вряд ли стали заниматься тем, чем занимаются, если бы знали о моем присутствии. Особенно в этом месте. Ой! Что это она собирается делать? Только не это!…
Внезапно его потянуло в сторону и к двери.
О нет!… – подумал призрак Дариана. Ну не сейчас же, когда стало так интересно!…
Но он совершенно ничего не мог поделать. Его снова против воли куда-то потащили, и он растворился в толще стены, оставив трактирщика и его подружку в одиночестве, хотя о присутствии призрака они и не подозревали.
Двадцать минут спустя Макоби уже расположилась в номере первого этажа другого трактира под названием «Чудаковатый двор».
Сидя на несколько более удобном стуле, чем было в предыдущем месте ее пребывания, она вынула амулет брата, чтобы получше рассмотреть его. Вещица каким-то образом могла изменять форму по желанию владельца и теперь имела вид камеи из слоновой кости. Не успела Макоби углубиться в изучение амулета, как увидела, что сквозь запертую дощатую дверь протискивается с виноватым видом уже знакомый ей призрак.
– Снова ты! – процедила она сквозь стиснутые зубы и, сунув амулет в карман, огляделась по сторонам в надежде найти что-нибудь тяжелое.
– Нет, пожалуйста! – услышала
Просьба опоздала. Свежий горшок со свистом пронесся сквозь его газообразную голову и ударился о дверь.
Призрак страдальчески сморщился.
– Я не нарочно. Честное слово! Я ничего не могу с этим поделать! Меня просто… тянет за тобой.
Макоби бросила на него сердитый взгляд. Она не переставала размышлять по поводу странности слов Мардена, его исчезновения и оставшегося после него таинственного украшения. Не хватало только, чтобы ее преследовал, гоняя из одной паршивой таверны в другую, какой-то мерзкий фантом.
– Отлично, – сказала Макоби. – Можешь оставаться здесь. Мне нужно подумать, но я не могу сосредоточиться, когда ты постоянно вылезаешь из стены. Я пошла! А ты не смей меня преследовать!
С этими словами девушка выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Дух Дариана остался парить в воздухе. Ему тоже было трудно сосредоточиться. Сомнения и мысли роились в его голове клубами редкого неосязаемого тумана и были практически неуловимы. Он потихоньку привыкал к этому типу существования после смерти…
С точки зрения призрака реальный мир теперь представлялся ему сном. Стены и двери были для него проницаемы, как вода, а твердые предметы – как газовые облака, которые невозможно схватить. Впрочем, призрак обнаружил, что при определенном напряжении воли он все же мог ими манипулировать. Люди, кроме Макоби, его, похоже, не видели. Но вот животные, особенно собаки и лошади, чуяли его присутствие.
Но самой большой странностью для фантома была эта до боли знакомая вещица, которую Макоби небрежно сунула в карман. Призрак Дариана отчетливо видел ее сквозь ткань платья. Амулет горел огнем и был, вероятно, самым ярким предметом в том подлунном мире, где он теперь обитал. Но почему вещица казалась ему такой знакомой? Дариан рылся в памяти, но она отказывалась подчиняться.
Тут все та же неведомая сила снова бесцеремонно потащила его к стене. Надо сказать, что призраку это уже порядком надоело.
О черт! – подумал он. Опять то же самое.
Призрак отчаянно сопротивлялся, желая остаться там, где находился. Он попытался ухватиться за столбик кровати, но прозрачные пальцы прошли сквозь дерево, как сквозь воздух. И в следующую минуту, грязно ругаясь, он растворился в стене.
Решив проветриться и заодно сбежать от противного привидения, которое начало действовать ей на нервы, Макоби вышла из гостиницы и побрела вдоль Оспенной улицы, которая вывела ее на старый рынок.
Это было самое беспокойное место в городе, но девушка чувствовала себя здесь в относительной безопасности. Если Марден говорил правду и ей действительно грозит беда, то никому не придет в голову искать ее здесь. Простое платье было надежной защитой. В этом одеянии прохожие не узнавали в ней дочь правителя города.
Макоби шла вдоль рядов, уставленных прилавками с пряностями, фруктами, дешевыми побрякушками, стеклянными украшениями и тканями. Густой специфический запах щекотал ей ноздри, но даже он не мог заглушить богатство аромата жарившихся кофейных зерен, который шел из крошечного павильончика в самом конце переулка.