Амундсен
Шрифт:
Согласно проведенным подсчетам, на миллион крон можно было бы организовать не одну, а две или три научные экспедиции в Северный Ледовитый океан, так что Руал Амундсен не мог высказаться яснее. Южный полюс был не вынужденным «отклонением от основного курса», а подлинной целью. Кружной путь лежал впереди… и вел на север.
К возвращению партии, ходившей на полюс, «Фрам» уже ошвартовался у барьера и привез свежие новости. Руал Амундсен узнаёт, что далеко не всем понравилось затеянное им состязание с англичанами. «Неужели эти глупые газеты хотели отдать полюс на откуп Скотту? С чем я их и поздравляю. Спасибо Нансену, который со своим холодным, рассудительным умом в очередной раз сумел всех утихомирить. Народ совсем спятил» [79] . В дневнике полярник считает нужным провести четкую грань
79
Начиная с этого времени Амундсен совсем перестает придерживаться общепринятой норвежской орфографии.
По мнению Амундсена, поход спасли трое: Нансен, король и дон Педро Кристоферсен. Они — и только они — выказали первооткрывателю доверие: «Когда всеотвернулись от меня, они протянули мне руку помощи. Да благословит их Господь!»
Теперь нужно было как можно скорее трогаться с места. Состязание нельзя считать выигранным, пока не послана телеграмма. Последний этап нельзя считать преодоленным, пока корабль не достигнет лона цивилизации. Слишком многое зависело от ледовой обстановки и погоды. Руал Амундсен и не подозревал, что уже победил капитана Скотта. Англичане достигли полюса на целый месяц позже соперников. В то время как «Фрам», отчалив от барьера, взял курс на север, пятеро храбрых пешеходов еще не спустились с Полярного плато. Поскольку они не могли рассчитывать ни на отказавшие моторные сани, ни на собак, ни на пони, им приходилось тащить весь свой непомерный груз на себе. Самым тяжким бременем было письмо королю Хокону за подписью человека, который опередил их на Южном полюсе. Капитана Скотта объединяло с Руалом Амундсеном одно: оба воспользовались шансом, украденным у другого. Прежде чем вступить в соревнование друг с другом, обоим надо было отделаться от соотечественников, в одном случае от Эрнеста Шеклтона, в другом — от Фритьофа Нансена. У обоих оставался лишь один вариант возвращения: с победой. Ни Скотт, ни Амундсен не могли вернуться на родину с поражением [80] .
80
Можно согласиться с этим авторским суждением лишь с позиций «соревнования», но не с точки зрения научного поиска, который, несомненно, присутствовал в указанных экспедициях.
Как и при отплытии «Йоа» из одноименной гавани, «Фрам» покидает Фрамхейм под покровом тумана. 31 января Хассель записывает: «Нам не довелось бросить прощальный взгляд на место, где мы провели более года. Оно было скрыто мглой. Не думаю, чтобы многие сожалели об упущенной возможности».
Участники третьего похода «Фрама» были по горло сыты передрягами полярной экспедиции. А это было только начало. После трех недель плавания Хассель записывает: «Сегодня А. послал на корму список команды и предложил каждому ответить "да" или "нет" на вопрос о том, согласен ли он идти с ним на север. Все, кроме Бека, ответили отрицательно». Такой результат наверняка оказался для руководителя экспедиции удручающим. Тогда Начальник прибегает к своему излюбленному приему: вызывает к себе участников похода по очереди. Через три дня результат совсем иной: «Теперь А. побеседовал со всеми рядовыми членами команды, кроме Л. Хансена. Все за исключением Бьоланна ответили положительно!»
7 марта 1912 года «Фрам» бросает якорь у южного побережья Австралии, в тасманийском порту Хобарт. На борт поднимаются портовые чиновники. Про «Терра нова» сведений ни у кого нет. Значит, норвежцы снова первые. Судно разрешают покинуть только одному человеку. Как написано у Хасселя: «В двенадцать с четвертью пополудни А. на катере врача отбыл на берег, держа под мышкой папку с текстами телеграмм. Убежден, что он ни разу не выпустил ее из рук». Спустя несколько часов после того, как капитан Амундсен покинул корабль, туда были доставлены свежие овощи и фрукты. И еще: «К "Фраму" подошли на катере двое репортеров, которые пытались что-нибудь у нас выведать. Разумеется, безуспешно. На сушу по-прежнему никого не пускают».
Одетый как простой моряк, Амундсен снимает в идиллическом портовом городе номер в гостинице «Ориент» (согласно его записи в дневнике, «жалкую крохотную комнатенку»), после чего посылает три шифрованные телеграммы: королю, Нансену и Леону. К ним он прибавляет по телеграмме
«Утром получил телеграмму от Л., который надоумил меня, что следует послать телеграмму с основными сведениями в лондонскую "Дейли кроникл". Что я сразу и сделал». Незадолго перед тем Леону удалось от лица брата подписать пятистраничный договор с английской газетой «Дейли кроникл», продав ей права на публикацию рассказа о покорении Южного полюса за пределами Скандинавии. Контракт предусматривал несколько гипотетических сумм в зависимости от исхода борьбы за полюс. В результате Амундсен получил наивысший гонорар: две тысячи фунтов стерлингов. Фактически договорился о контракте заядлый враг Скотта — сэр Эрнест Шеклтон, который ни минуты не сомневался, что победа достанется норвежцу. Со времени посещения Леоном британской столицы Шеклтон прощупывал почву среди знакомых издателей, ища, кто из них заплатит больше. Опираясь на собственный опыт, он также составил план, как будет лучше преподнести новости. В окончательном варианте договора между Амундсеном и «Дейли кроникл» сэр Эрнест Шеклтон назван третейским судьей, к которому следует обращаться при возникновении споров.
7 марта Леона Амундсена встретили на Восточном вокзале представители многих газет. С предыдущей осени Леон и его семья жили в доме на берегу Бунне-фьорда. Каждое утро он предпринимал поездку в Христианию — не ближний путь. Из сообщения агентства «Рейтер» уже было известно, что утром «Фрам» прибыл на Тасманию. В течение нескольких часов следовало ожидать вестей от Руала Амундсена. Первую телеграмму он должен был направить королю — для немедленной пересылки Леону. Все телеграммы отсылались в зашифрованном виде. Леон Амундсен был единственным человеком на свете, который мог прочесть известие о Южном полюсе.
В 11 часов Леону сообщают по телефону, что у инспектора телеграфной станции для него лежит депеша. Он садится там же расшифровывать ее. «Сам понимаешь, это была безумно интересная работа, — напишет он впоследствии брату, — на которую не у всякого хватило бы пороху».
Резонно предположить, что, разобрав ключевые слова — «полюс достигнут», — даже такой хладнокровный человек, как Леон Амундсен, вздохнул с облегчением и, сунув бумагу в карман, покинул телеграфную станцию. Перед уходом он послал ответную телеграмму в Хобарт, а также получил телеграмму за подписью «зхмб» («Руал»), адресованную уже лично ему. Теперь надо было предотвратить утечку информации до тех пор, пока в «Дейли кроникл» не придет отдельная драгоценная телеграмма из Хобарта.
«Целый день я держал известие при себе, боясь поделиться им с репортерами и даже с королем, который, по счастью, был не во дворце, а на манёврах в Саннвике». Леон тихо сидит в крохотном кабинете, который оборудовал в Христиании у одного родственника. К вечеру звонит Старик (таким прозвищем братья Амундсен наградили Фритьофа Нансена). Ему пришла непонятная телеграмма. Они с Леоном договариваются встретиться перед Национальным театром, «где я в 10 ч. вечера и преподнес ему новость». Телеграмма, адресованная Нансену, была лаконична: «Спасибо за все. Задача выполнена. Всё в порядке».
Вместе они идут на Акерсгатан, чтобы известить редакции газет «Тиденс тейн» и «Афтенпостен», заключивших с Леоном контракт в четыре тысячи крон на распространение истории в Скандинавии. «Все были вне себя от радости».
Около полуночи Леон Амундсен прибывает на автомобиле в Саннвику, к западу от Христиании. В штабе учений он просит встречи с Его величеством королем Хоконом. «Король же разумно дал распоряжение адъютанту не впускать меня, поскольку это привлекло бы всеобщее внимание, а сказать, чтобы я передал содержание телеграммы через адъютанта. Я, в свою очередь, отказался сделать это; тогда мне одолжили конверт, в который я запечатал свое сообщение — и ретировался».
На обратном пути в Христианию Леон решает той же ночью, прежде чем сообщение о покорении земного шара от полюса до полюса вырвется на страницы газет, известить еще одного человека. Он останавливается перед ложей вольных каменщиков. Высокие окна ложи еще светятся; когда дверь открывают, на Леона обрушивается поток музыки. У масонов бал. Если с профессором Нансеном Леон встречался в полумраке возле Национального театра, а с королевским адъютантом — в передней временного штаба, то теперь он наконец попадает в праздничную обстановку. Кругом сверкающие туалеты дам и блестящие ордена кавалеров. Леон окидывает взглядом собственное будничное платье. Не проходя дальше в зал, он вызывает к себе главного распорядителя торжества — г-на адвоката Верховного суда Александра Нансена.