Амундсен
Шрифт:
Столичные репортеры описывают декорации: «Обстановка красного зала довольно реалистично изображала Южный полюс. Лампы бросали розовые отсветы на воздвигнутый посреди стола блестящий сугроб с воткнутым в него норвежским флагом. Возле Пульхейма виднелись марципановые фигуры лыжников с нартами. У кромки льда стоял "Фрам" в окружении тюленей. На сцене присутствовали также живописно расположенные (и позаимствованные из Музея игрушки) антарктические звери и птицы. Речей не было, тем не менее ужин прошел с большим душевным подъемом и затянулся за полночь». В такие вот минуты, среди чучел птиц и марципановых лыжников, Руал Амундсен еще крепче привязывал к себе свой экипаж. В розовом свете истории жесткие приказы, грубые замечания уходили в небытие. Хотя
Доклад, который Амундсен прочитал на следующий вечер в «Цирке» [84] , стал наиболее значительным мероприятием Географического общества за 25 лет его существования. Присутствовал весь дипломатический корпус. В королевской ложе сидели монарх с супругой и августейший президент Французского географического общества — принц Ролан Бонапарт. В общем, присутствовали все. За исключением Нансена.
Профессор еще не соизволил вернуться из океанографической экспедиции в районе Шпицбергена, хотя к этому времени его судно уже не просто шло вдоль берегов Норвегии, но продвинулось далеко на юг. Возможно, Фритьоф Нансен не слишком торопился домой — смотреть, как будут чествовать другого человека за достижение, о котором мечтал он сам? Возможно, он хотел показать всем, что каждая проба воды, взятая на исследовательском судне «Веслемёй», важнее для жизни и деятельности людей, чем победоносное знамя, водруженное во имя тщеславия на эфемерном пупе земли.
84
Здание в стиле рококо, построенное в центре Христиании для гастролей зарубежных цирков, показа кинофильмов и других мероприятий.
«Когда он [Руал Амундсен. — Пер.] двинулся по центральному проходу, увенчанный Большим крестом ордена Св. Олава и медалью "Фрама" [85] , зал взорвался аплодисментами, — писал корреспондент «Моргенбладет». — Капитан Амундсен вступил на сцену, спокойный, исполненный собственного достоинства, по обыкновению дружелюбный, и принялся ждать, когда смолкнут овации, а также крики "ура" и "браво". В конце концов они утихли, дав ему возможность говорить. И он заговорил, опять-таки крайне просто, голосом, который годился для залов куда больше этого».
85
Медаль была учреждена в 1896 г., после возвращения «Фрама» из первого похода.
После выступления человек двести переместилось для званого обеда и танцев в «Гранд-отель», в зал стиля рококо. К сожалению, виновник торжества очень спешил. Как сказано у него в последней рукописи: «Сытное и разнообразное меню — для людей, у которых нет дел». Руал Амундсен выходит из-за стола, не дожидаясь десерта. Ему пора на поезд в Берген. Гости аплодируют стоя. Оркестр подыгрывает тем, кто затянул государственный гимн. В сопровождении Хелланн-Хансена Амундсен садится в автомобиль и едет к Восточному вокзалу. Так он начинает свое турне.
Из Бергена ему предстоит проехать по крупным городам Норвегии, затем перебраться через границу в Швецию, оттуда в Копенгаген, Берлин и далее — в Англию, Францию, Италию. Ненадолго заглянув в Свартскуг отпраздновать Рождество, он в первых числах нового года покинет Европу и будет до лета колесить по Северной Америке. Предполагалось, что в Сан-Франциско он взойдет на борт «Фрама» и продолжит поход, проведя корабль через Берингов пролив в Северный Ледовитый океан. Этот план, однако, был пересмотрен еще в Норвегии.
Руал Амундсен написал дону Педро, что «пришлось отложить экспедицию на год. Я не сумел найти никого, кто бы взялся за океанографические исследования, и вынужден обучиться им сам». Итак, полярный путешественник должен опять садиться
Экипаж «Фрама» был разбросан по всему миру и с трудом поддавался обозрению. Участники похода по-прежнему распадались на три группы. Сам полярный корабль под командованием капитана Турвалла Нильсена и финансовым надзором дона Педро стоял в Аргентине. Его подвергали всесторонней проверке и снаряжали для плавания в арктических водах.
Наиболее активный отряд занимался выступлениями и состоял из одного капитана Амундсена. Вместо посещения забытых Богом точек планеты ему теперь предстояло в самые сжатые сроки посетить как можно большее число залов Западной Европы и Западного полушария. Австралию, Азию и Южную Америку он уже кое-как охватил.
Третья партия по-прежнему оставалась в Христиании. В дополнение к прочим административным обязанностям Леон Амундсен теперь получил под свое начало сухопутный экипаж. Части его до сих выплачивали жалованье из экспедиционной кассы. Этих людей надо было чем-нибудь занять. Да и несправедливо, что за парту придется сесть одному Начальнику. Самым подходящим выходом была учеба для взрослых. Лучшего походного ремесленника — парусного мастера Рённе из Хортена — отправили постигать переплетное дело. Второй уроженец Вестфолла тоже проявил ремесленную сноровку. Через некоторое время Леон сообщает брату: «Вистинг едва ли будет целыми днями применять свои знания терапевта и дантиста, так что я решил определить его в ученики к жестянщику». Вскоре Оскар Вистинг, новоиспеченный терапевт и дантист (он же универсальный гений из Хортена), выдержал экзамен на звание подмастерья. А когда-то невоздержанный и своенравный Хельмер Ханссен делает ставку на развитие личности и вступает в масонский орден.
Не все, однако, проявляют одинаковую склонность к учебе. Плохие отзывы идут о Йоргене Стубберуде. Помимо всего прочего, он постоянно встречается с изгнанным Ялмаром Юхансеном: «Похоже, что он [Стубберуд. — Пер.] плохо переносит почивание на лаврах». Йорген приходит в себя, только когда уезжает из города и может вернуться к привычному плотницкому делу. Леон получает от брата согласие на возведение в «милом сердцу Ураниенборге» нескольких построек «вроде стаббюра» [86] , так что с заказами у Стубберуда все в порядке.
86
Сарай-кладовая на сваях.
Трудно пришлось после возвращения на родину отчисленному члену экипажа Улаву Бьоланну. Уже в августе он пишет бывшему Начальнику (безуспешно пытаясь подделаться под риксмол): «Я, как вернулся, сижу настолько без денег, что думал уже взорвать банк». Вместо взрыва банка моргедалец закладывает заряд под самое больное место Руала Амундсена: «Я хочу напомнить вам про наш разговор в Кристиансанне перед отплытием на юг, я тогда просил избавить меня от этого похода, а вы сказали: "неважно, во что это мне обойдется, но, если понадобится, я вам всегда помогу, так что о походе вы не пожалеете"».
На протяжении лет Улаву Бьоланну понадобится разная помощь. И с того дня, когда он в антарктических горах унижался перед Начальником, Бьоланн понял, чем его можно взять: «Я давно живу с верой и надеждой, что вы поддержите меня, иначе я бы и не пошел с вами в экспедицию, так что рассчитываю, что вы исполните мою просьбу». Для Руала Амундсена самым важным на свете было никогда не подводить людей, с детской доверчивостью вручивших свою судьбу господину и повелителю.
Однажды Улава Бьоланна осенило, что ему нужно сделать шаг от мастера по изготовлению лыж к лыжному фабриканту. Он построил себе небольшую фабрику и выговорил у Начальника разрешение производить лыжи марки «Пульхейм».