Амур-батюшка (др. изд.)
Шрифт:
– Теперь это место мое! – сказал Иван.
Васька уже знал таежные законы. Отец на Додьге тоже зарубки делал.
Иван сделал много зарубок, гораздо больше, чем отец.
– Зачем ты так много затесываешь, дядя Ваня? – спросил мальчик. – Чтобы видно было?
– Как же! Я тут все показал, где амбар строить, где барак, где бить шурфы. Колодцы, пески подымать и мыть из песков золотишко. Я этим топором разрисовал тут все, целую контору развел, как инженер. Люди зайдут, им сразу будет видно. А зимой я сюда нагряну, погляжу,
– Для рабочих?
– Нет, кобылка сама себе сладит землянки. Строить надо амбары, контору. А уж потом и барак. Тут есть золото всюду, тут целый город можно построить. Нынче явятся сюда люди – у них будут продукты. Да еще запас оставил я у Юкану. Пусть лежит на всякий случай.
– А если кто это место займет?
– А никто не займет! Никто! Раз я сделал зарубки, это крепче документа… Тогда мы с Савоськой заедем и тому, кто займет, по пуле в оба глаза. Да того быть не может, еще не бывало. Теперь зарубки сделаны – секрета нет; можешь приехать, отцу рассказать.
– А дядя Родион спросит?
– Пусть спрашивает. Скажи и ему. Не ворованное!
Иван все больше поражал Ваську. У него, оказывается, были какие-то люди, он распоряжался, приказывал. Ездил в город. Он действительно был как царь лесов, Горюна…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Из-за мыса, лязгая шестами, поднимались чужие люди.
– Вон Синдан едет, – сказал Савоська.
Стояло позднее лето. Бердышов с Юкану, с Васькой Диггаром и всеми своими спутниками держал теперь путь вниз по Горюну, на Амур.
Накануне им встретились гольды, ехавшие снизу.
– Синдан тебя везде ищет, – говорили они Ивану. – Хочет тебе поклониться.
Пока Иван путешествовал по озерам, Синдан был в Кондоне, ждал, но не дождался и уехал вниз, на устье Горюна, за товаром, который пригнали для него на большой халке из Сан-Сина. Халка в Горюн не входила. Товары перегружали и везли вверх «на шестах».
На лодках Синдана взмахивают шестами двадцать работников. Издали видно, как время от времени приказчик Ван понукает их, грозя палкой. Лодки быстро поднимаются по реке.
– Синдан катит! Ух, он быстро ездит, как на курьерских!
– Синдан едет! Синдан едет! – забеспокоились гольды.
– Синдан едет – дерется палкой!
Завидя палатку, Синдан велел остановиться. Лодки его одна за другой упирались в пески. Сняв соломенную шляпу, к Бердышову подошел широкоплечий человек с большим неприятным смеющимся лицом и с тяжелыми злыми глазами, сильное и хищное выражение которых он старался скрыть широкой улыбкой. Он был высок и сутулился, словно носил на спине тяжелую ношу: видимо, старался казаться пониже. Он поклонился, а взор его оставался жестким и колючим.
– Здорово, Синдан!
– Здорово…
– Ну, ты от меня поклон получал? Вот Юкану все тебя хвалит! А я не верю!
Юкану молчал.
– Как вы тут вместе торговали моим товаром?..
Юкану вздрогнул.
Синдан оскалил зубы и замотал головой, как бы показывая, что не понимает.
Иван то же самое сказал по-гольдски. Синдан кланялся, просил принять подарки и звал к себе в гости.
Иван сел на корточки и закурил.
– Здоровые кулачищи у тебя! Силы в тебе, как в хорошем быке, – сказал Бердышов.
Синдан улыбался и кланялся.
– Ловко ты притворяешься, – строго сказал Бердышов. – Ты когда Ыйдена бил, так же улыбался? Шибко вежливый! Ну, что делать будем? Тебе надо ехать вниз, – махнул он рукой.
Торговец насторожился.
– С ним сейчас ничего не сделаешь, – обращаясь к Илюшке, сказал Иван. – Попробуй ударь его, а он ляжет ничком, как перед хунхузами. А лежачего как бить?.. Что, общество составил? Компания есть? Ты не прикидывайся, я знаю: ты по-русски все понимаешь, Юкану пугал?
Синдан кланялся.
– Ты зачем девчонку отобрал и ездил на ней в нартах, как на собаке? Ты как думаешь, можно пугать людей, что русские Амур продают? Ты тут исправником от маньчжур быть собрался. Думаешь, можно пугать людей, что донесешь нойонам и что, мол, те придут и казнят?
Синдан понял, что совершил ужасную ошибку, поверив зимой Гао, что Бердышов бродяга и ничтожество и скоро разорится.
– Кто сказал тебе, Юкану, что русские Амур продают? Говорил он так? Подтверди!
– Было! – крикнул Юкану, собрав все силы.
– Теперь ты ни на одном языке ничего не понимаешь? – продолжал Бердышов, обращаясь к Синдану. – Ну, так вот, слушай! Ты больше на Горюн не ходи. Ты сам против нойонов, бежал от них, а людей хочешь запугать ими. Кровью велишь им клясться, чтобы с тобой были заодно. Так поворачивайся и уезжай на Амур. Там тебе выгодней торговать. Тебе больше торговать на Горюне нельзя.
– Как так? – блеснул глазами Синдан. – Моя есть бумага, можно торгуй.
– Такой бумаги нет, чтобы детей в нарты запрягать. Ты с Горюна уходи.
Долгие дни Синдан в беспокойстве ожидал Ивана. Он подозревал, что Бердышов, путешествуя по стойбищам, рушит всю его торговлю, что он хитрит, когда говорит о дружбе и приятельстве. Ярость давно клокотала в душе Синдана, но он таил ее и надеялся, что все обойдется.
Иван рушил его торговлю тем, что привез муки, привез хорошие ружья, каких никогда не продавал Синдан. У Ивана все было лучше. Гольды отворачивались от Синдана, смеялись над его торговлей, не хотели покупать. И вот в довершение всего Иван гонит его с Горюна, где за семь лет он разбогател. Он готов был на все, лишь бы не ссориться со страшным Ванькой Тигром. Но сейчас, слыша такую ужасную новость и видя близко его лицо, Синдан задрожал от злобы.