Амур-батюшка (др. изд.)
Шрифт:
Иногда Айдамбо казалось, что он зря не послушал отца, не убежал домой.
«Люди мимо ездят – смеются надо мной. Чего они смеются? Людям жить можно, как они хотят, а мне нельзя? Я должен ума набраться. Все надо сделать, как обещал. Тогда Дельдика не скажет про меня, что я дикий».
«Побили меня! – думал Покпа. – Все-таки нашелся, кто сильно поколотил. Еще ни разу не били так, как поп».
Покпа невольно проникся уважением к священнику. С такой силой
«Сразу явился, когда узнал, что молился, и выворотил плечом дверь. Уж не знаю, правильна его вера или нет, но поп шибко дерется, как настоящий разбойник».
Покпа чувствовал, что попался. Бежать, уйти на глухие речки нечего было и думать: сын остался бы в залоге у попа.
«Ну, раз попался длинноволосому хунхузу, то делать нечего. Я к нему поеду и покорюсь, покажу, что я за него, а то жить мне трудно будет. Может быть, тогда сын не станет меня ругать. Обидно, конечно, что не можешь жить, как хочется! Но раз тебе бока так обломали, то сразу понимаешь: надо делать, как велят».
Покпа поехал на озеро. Он явился к попу, привез подарки, низко кланялся.
– Брось свое шаманство! – строго сказал ему поп. – До тех пор сын твой не вернется домой, пока ты не надумаешь креститься.
Покпе такие разговоры не понравились.
– А ты че, моего сына купил? – спросил старик. – И чего тебе надо от нас?! – пришел он в ярость. – Зачем ты его, как китайского раба, держишь?
Поп молча повел глазами, нахмурил брови, и Покпа стих. Он чувствовал, что попа ненавидит, что креститься ему не хочется, что Айдамбо в кабале, но после разгрома, который поп и сын устроили в его фанзе, старик боялся. От одного взгляда попа он сразу струсил и стал улыбаться.
– А ты все землю копаешь? – зло спросил он сына, уезжая.
– Все копаю…
Покпа через несколько дней снова приехал и робко попросил отпустить сына домой половить рыбы на зиму.
– Я больной, глаза нету… коленка болит, старуха больная…
– Крестись – и поедет сын домой, – отвечал поп. – Суди сам: как он с тобой, безбожником, язычником, станет жить?
«Такого человека загубили! Был лучший охотник и рыбак, а теперь землю копает и бьет родного отца, как собаку. И потому как раз бьет, что поповский закон учит отца и мать любить и уважать; за то, что отец не поверил, что так закон учит, его родной сын за это побил!»
Покпа думал горькую думу и не уезжал.
– Крестись, отец!
Пока русские ходили мимо, платили честно за услуги, давали водки, да еще товары у них дешевле, чем у китайцев, – все было хорошо, Покпе русские нравились. Но вот норовят они залезть в душу, хотят выбросить бубен, божков. Это худо… Покпа никогда не любил шаманов. Молился редко, часто насмехался над колдунами. Случалось, и бивал их. Но сейчас он горой стоял за шаманство. Будет предательство с его стороны, если он теперь, в беде, отступится от шаманов.
– Крестись, отец! – твердит Айдамбо.
– А если креститься, то бубен надо выбрасывать, косу резать?
– Конечно, надо все по закону сделать.
Но как-то раз, когда поп занят был дни и ночи на достройке церкви и, казалось, коготь его отпустил душу Айдамбо, молодой гольд во всем признался отцу. Он рассказал, что работает у попа, желая выучиться всему русскому, стать русским и жениться на Дельдике.
– И ты крестись, – посоветовал он.
– Старый закон кидать жалко, – плаксиво отвечал Покпа.
– Ну, потихоньку будешь шаманить. Что мы, одни, что ли, так? Все люди так делают.
– Так-то можно! – обрадовался старик. – А мыться-то надо или только рубаху другую надеть?
– Мыться надо обязательно.
– А вот это худо!
Требованиями попа Айдамбо еще мог поступиться, но вкусы и желания Дельдики были для него законом непреложным. Отца надо было вымыть, выскрести, иначе нельзя везти домой невесту.
– Черт тебя знает! – удивлялся Покпа.
Старик собрался домой с намерением подумать хорошенько. У него стало легче на душе.
«Значит, ум еще остался у сына, не совсем одурел», – думал он.
Покпе даже нравилось, что сын пустился на такую хитрость, чтобы завладеть невестой.
«Хочет всех перехитрить. А-на-на! Пожалуй, и верно, чем скорей я крещусь, тем лучше пойдет дело. Только бы не проболтаться кому-нибудь, а то мы с ним пропали!.. Конечно, я тоже пойду креститься, тогда жить будем лучше. Я так и подумал сразу, когда меня побили».
– А старуху тоже крестить? – спросил он у попа.
– И мать тоже, чтобы вся семья отошла от язычества.
Довольный Покпа отправился домой.
«Что теперь моя старуха скажет? Обязательно ее крещу. Пусть будет правильно все понимать», – со злорадством думал он.
Узнав, что Иван приехал в Мылки, Покпа явился к нему.
– Ну, как Айдамбо? – спросил Бердышов.
– Стал у попа работником, – отвечал старик.
– А зачем же ты его пустил к попу? – спросил Иван недовольно.
– Как зачем? – с недоумением ответил гольд. – Он сказал, что это ты велел ему русским стать. Это он для тебя старается из-за девки.
– Пусть приходит ко мне, – сказал Иван, – я помогу. Что обещал Алешке – сделаю!
Ветер нес песок, шумел в кустарниках за пустым огородом.
«Вот уж и все сделано! Выкопал я огород, ссыпал картошку в подполье. Вот как у русских делается. И ладно! Я словно от этого крепче стал. Не страшна мне теперь и на огороде работа».