Анафема в десятый круг

Лепская Алёна Сергеевна

Да, вот такой я моральный урод, ничего не поделать. Я только снаружи красив. Внутри я великий и ужасный. Я мог бы стать прирождённым киллером, или убийцей, хладнокровным и расчётливым, вторым неуловимым Зодиаком, но стал поэтом. Мог бы изучить экономику и финансирование, и стать акулой бизнеса, но стал писать музыку. Мог бы убить её, чтобы предотвратить два года конфронтации с самими собой, но…

Я по сей день отмечаю дни календаря, приближая дни освобождения, в ожидании встреч. И когда это случится, я уже не буду жертвой. Я не умею прощать. Я хочу кровной вендетты, хочу мести и возмездия, и я не боюсь гореть в

огне за это. Но смогу лишь посмотреть в глаза, каждому, и гореть изнутри от этого. Ведь мне не показалось. Она меняет меня. И она никогда не увидит меня такого. Мне мало этой жизни, и следующей тоже, мне никогда не будет достаточно её. Я буду вести её здесь, а она отведёт меня за собой потом. Навечно. Потому что, не будет никогда её в плене огня, ангелам не место в аду.

Вот и кто я после этого? Жертва? Убийца? Маньяк? Я просто спятил, вот и всё.

Она не услышит слов о любви, не потому что я не верю в любовь. Я могу видеть это, видеть, как все вокруг влюбляются, все кроме меня. Я просто не умею любить, то что я испытываю к ней - одержимость. Нездоровая и чертовски опасная. И теперь, когда до неё дойдёт это, лишь вопрос времени. Если она отыщет истоки, если она узнает, что случилось два года назад она убедится в этом. Но я солгал. Она не уйдёт и не сбежит. От меня у неё только одна дорога - смерть. Вопрос лишь в том, для кого из нас эта смерть будет концом, а для кого убийством.

Но конечно же я могу быть хорошим парнем, если хочу. По сути всё, что для этого нужно, лишь знание как ведут себя хорошие парни, и чуть-чуть актерского мастерства.

– Что ж… это многое объясняет.
– хмыкнула она, - Нет, это конечно бессомненно дерьмово, и…

Она тараторила, она была в грёбанном шоке, но всё ещё оставалась там, где стояла. Какая-то часть меня, та, что самая разумная, кричала ей: «беги!!!». А я не мог представить, что будет, если она вдруг услышит этот крик.

– Вот только, я не совсем догоняю Раф, за кого ты меня принимаешь?
– сказала она достаточно зло, - Так, на минуточку, Раф, я тоже не мать её мисс-совершенство. И если честно… я не верю тебе. Ты знал, что из-за этого я никуда не уйду, не мог не знать. В чём настоящая причина?
– потребовала она.

У меня не было ни малейшего предположения, по какому принципу работает её интуиция. Потому, что причина и вправду лежала куда глубже, истоки были не на поверхности. Я бросил трубку. Не выдержав, я со зла швырнул смартфон в стену, напугав секретаршу на ресепшене. Я тяжело дышал, чувствуя, как темнеет в глазах, как всё размывается и фокусируется вновь синхронно с пульсацией в голове. С каждым ударом сердца, зрение шло на спад. Моя ремиссия становилась под громадный вопрос. Столкнуться с моей грёбанной аффективной ипостасью, если всё полетит к чертям собачьим, она не готова! А я отдавал себе отсчёт, что я не совсем в порядке сейчас. Мне стоило предупредить её, что не стоит будить во мне зверя. Эта тварь итак редко когда высыпается.

Я крутил ситуацию в голове, то и дело пытаясь найти из неё выход, и по всему получалось, что мне придётся его убить, чтобы сохранить истоки в тайне. Кроме этого, у меня нет ни малейшего представления, что делать.

– Рафаэль?

Я резко перевёл взгляд на Гетмана. Он был в шаге от меня, и смотрел на меня подозрительно. Я провёл ладонью по лицу, и выставил на него указательный палец.

–

Я в норме.

Я не был в норме, ни на грамм, я просто ушёл оттуда. Я всё ещё думал, что когда выйду из здания, то её уже не будет. Где-то на краю сознания, фантазия уже рисовала мне Вику спешно собирающую вещи, чтобы уехать в своё завтра. Но причинно-следственная связь у этой девушки даёт серьёзную осечку. Она была всё там же, возле моей машины. Я остановился в шаге о неё, крутя ключи от машины в руке. Окинув меня хмурым взглядом, Вика молча отобрала у меня ключи. Видимо я выгляжу не лучшим образом.

Когда мы, готовились к своему сэту в баре, Вика всё равно смотрела на меня как-то странно, неверяще, но тревога охватила её взор, на ряду с печалью, картинно и драматично изогнув идеальные брови. Она казалась в отчаяние, может в ней тлела моя ложь. Внутри меня тлела ярость и мелькали расчёт. Невозможный диссонанс. Невообразимый просто. Покосившись на Ярэка, она приподнялась на носочках, потянувшись к моему уху.

– Раф, в этом нет смысла.
– и голос её был пропитан грустью, - Ни капли. Ищи другого гитариста, не надо отказываться из-за меня.

Она находит силы париться ещё и об этом. Эта девочка сумасшедшая 100 %.

– Не думай об этом.

Вика немного запнулась, занятая перебрасыванием ремня гитары, через плечо, и взвизгнула не удержав равновесия. Успев перехватить её за талию, не давая упасть, я не удержался и прокрутив поставил к себе на носочки. Наши гитары интересно звякнули соприкасаясь струнами. Частичка мимолётного счастья запечатлелась в маленькой улыбке на её губах, рисуя маленькие ямочки на щеках. Лишь маленькая частичка. Я заправил локон ей за ухо, пробегаясь пальцами по пульсу на шее.

– Хватит так переживать Вик, всё будет хорошо, помнишь?
– напомнил я всматриваясь в её глаза. Но она отвела взгляд сильно хмурясь, и её ладони соскользнули с моих плеч, по груди и захватили Гибсон. Она отстранилась, и отходя обернулась через плечо, - Тогда почему у меня такое ощущение, что ты лжёшь?
– её глаза метали молнии, и они были болезненны. Болезненны как для меня, так и для нее самой.
– Что ты не договариваешь, Рафаэль?
– она нападала. И нападала, она от отчаяния и безысходности.

– Вик… давай не сейчас, ладно?

Мы как минимум не одни и кулисы - это не то место где стоит обсуждать подобные вопросы. Как максимум я… не могу. Вот так, вот. Не могу я ей этого сказать, и всё! И страшит меня её исчезновение, после моих слов, тех что она так хочет услышать, но едва ли хотя бы представляет себе на сколько всё в тот же миг перемениться. Я чувствовал отчаяние и злость, но удержал всё это, не дав отразиться в мимике.

Этого было достаточно, чтобы понять: это не должно было стать острой необходимостью, одержимость слепит меня.

Вот дерьмо. Я облажался. Я нуждаюсь в ней, я дышу ей. Это было так же ясно сейчас, как и то, что это может иметь страшные последствия. Если она уйдёт, то я не смогу её вернуть, ведь уже не смогу вернуть себя. Я вероятно должен буду отпустить её, если она захочет этого. Правда в том, что этого не случится. Этого не должно случиться, не так. Этого не должно было случиться, так. Это не должно было превратиться в зависимость.

Гетман, оказался прав. Я не смогу пройти через всё это.

«Как ты собрался справляться с этим?»