Анафема в десятый круг
Шрифт:
– Чёрт, давай без дэпсов порешаем, а?
– взмолилась я.
– Что так?
– усмехнулся Тёма, подходя к моей машине.
– У меня прав нет.
– призналась я. Тёма повёл бровью,
– До сих пор?
– Прикинь?
Я подошла, оглядывая место удара. У меня были разбиты правые задние габариты, и краску слегка покотцало. Тёма помял себе передний бампер.
– Извини Тём, я…. прости, мне правда жаль.
– С тобой всё в порядке?
– спросил он участливо, наблюдая за мной призрачным взглядом.
– Да, ты как?
Пошарившись по карманам, роняя всякую в них хранящуюся хрень, типа
Вот дерьмо!
Развернув купюру наминалом в 500 деревянных, взглянула на Тёму, на его помятый бампер.
– Подожди секундочку.
Он молча наблюдал за мной, улыбаясь. Я скользнула в салон своей машины, перевернула бардачёк, но бумажник я забыла дома, а в бардачке ничего не нашла. Вылезла из машины и осмотрелась неизвестно зачем.
– Что ты делаешь, Тори?
– с иронией поинтересовался второй участник аварии - Тёма, то есть.
– Тебе деньги на починку не нужны что ли?
– Нет. Садись, поехали в СТО.
Чёрт. Если Раф увидит, что у меня машина закосячена, он конечно же поймёт, что я уезжала. И что я все видела.
Так, когда я успела решить, что он не узнает об этом? Разве не грандиозный скандал, я должна ему устроить? Но что это изменит?
«Безнадёжный…»
– Тори, ты точно в порядке?
Я лишь головой смогла покачать, вплетая пальцы в волосы, все эти мысли, убывали мой мозг. Всё это… конец. Я могу только молчать или порвать с ним. И больше ничего. Мне стало дурно от этого, меня покачнуло. Я чувствовала, что Тёма внимательно смотрит на меня. В поле зрение моего опущенного взгляда, попала его рука. Между пальцев было зажато что-то белое. Маленький пакетик белого порошка. Блять! Он спятил, так открыто толкать мне это дерьмо, а если менты? Это же чёртово 228! Неужели я на столько хреново выгляжу, сейчас, что он подумал, что у меня ломка или типа того?
Через мгновение, я скользнула за руль и уехала в сторону дома, думая успею ли я, вернуться раньше Рафа, или нет. И если да, как я собираюсь себя вести? Что, мать твою, я вообще собираюсь делать? Свернув на обочину, затормозила. Пакетик с коксом слишком надолго задержался в моей руке. Стресс закручивали мои мозги сложным морским узлом, мне нужно было избавиться от напряжение. Я могла выбросить грёбанный порошок или забыться, не знать на мгновение о боли и отчаянии в своей груди.
Мне нужно было попасть домой раньше Рафа. И я не знаю, что я делаю.
Я вошла в дом, даже не помня закрыла я машину или нет. Лестница наверх, казалась мне тропой, по которой я убегаю сама от себя, подчиняясь опасной и красивой симфонии, что так сильно манит в свои чертоги. В воспоминаниях мелькает его взгляд тёмно-синий, словно вторая совесть, бдительным стражем, следит за мной, сея вину и стыд, за содеянные преступления. Его взгляд не умолкая говорит мне, что я заплачу за все свои преступления и грехи, которые я совершила, и которые ещё только хочу. А демоны без устали тянут свои цепи, бросая в меня, мои ошибки и его огорчения. Ведь я посвящаю свои мысли, сюрреалистической больной теории. Я теряю всё, убивая, то что было построено, всё хорошее в моей жизни, то ради чего стоит жить. Я уже потеряла его. И когда он поставит меня перед этим фактом лишь вопрос времени.
Я набрала в грудь побольше воздуха,
Его не было.
Я умчалась в ванную, мне нужен был лёд, я задыхалась. Паника настигла меня слишком незаметно. Словно провал в памяти, между падением Вавилона и маленькой трепещущей смертью. Я рыдала, в пустом надломе, осознавая, что это только моя вина. Я не справилась с тем дерьмом что происходило со мной и потеряла его. Скинув кожанку, я открыла воду. На чёрный кафель шлёпнулся пакетик кокса. Белый на черном.
Я не знаю, что я делаю. Просто не знаю. Чувствую, что это плохо, ощущаю вину и мучаюсь от этого, и лучше бы мне остановиться…
Но чувствую я, что зашла слишком далеко. И назад не хочу.
Смотря на себя в отражение маленького зеркала, сквозь двойную сплошную, я чувствовала себя слишком раненой и уязвимой перед своими сраными демонами. Доказательство того, что желание заглушить боль никуда не делось, нанесенные в прошлом шрамы на столько безобразны, что они в состоянии разрушать всё хорошее что было в нас. Всё хорошее что происходило с нами, изначально трещало по едва сшитым швам, под гнётом сумрака и зла. Мы сшивали друг друга, но стежки рвались не успев прижаться.
Я знала, что если пересечь эту двойную сплошную, под скрипичную симфонию, я нарушу все правила. Но я не хотела по другому. Я знала, конечно же я знала, чего от меня хотел Раф. Он хотел, чтобы я возродилась. Переродилась. Но дать ему это было выше моих сил. И всё прокатилось к чертям. Ведь это я уже пробовала, я пыталась, старалась принять терапию, но ничего не вышло. Не касаясь сверхяркого мира, моё дыхание звучит, как подделка.
Я не хочу такой жизни. Она не должна быть искусственной, и даже неважно насколько жизнь дерьмо, она должна быть настоящей. Иначе в этом дерьме нет никакого смысла. Лучше я утоплю себя в меломании, коксе и виски, убивая шум и боль в пороках, чем не чувствовать дыхания и стука собственного сердца, то и дело ловя себя на мысли, что забыла сделать чёртов вдох.
Вдох. Маленький ледяной ожог и ещё один. И мимолётное затишье, оборачивается взрывным цунами онемения. Большой взрыв и маленькая смерть, рождают рамки новой вселенной. Немой и мерцающей. Рассыпается, завораживает, разгоняет остывшую кровь по венам.
И больше мне нужен стоп. Но он звучит, иначе, и она тлеет внутри. Он - шум. Она - боль.
Я знаю когда он замолкает. Я знаю, как это звучит. Я знаю, что за мелодию нашёптывает этот шум, я знаю, что это за симфония.
Симфония реквиема.