Анахрон (полное издание)
Шрифт:
— Могли, — согласился Сигизмунд. И отправился в магазин.
Шел Сигизмунд в знакомый «секонд
—хенд», где раз в месяц по договору производил обработку помещения. Тамошний директор Сашок был его давний–предавний знакомец. В бурном мире постперестроечного некрупного бизнеса их пути то и дело причудливо пересекались.
Сашок встретил Сигизмунда улыбчиво.
— Морж! — вскричал он. — А мы тут только что о тебе говорили!
— Небось, гадости какие–нибудь, — незлобиво сказал Сигизмунд.
— Ты
— Пойдем покурим, — предложил Сигизмунд.
Пошли в подсобку, заставленную коробками. Сашок в шутку называл ее «офисом». Закурили. Покалякали. Сашок кивнул на коробки и сказал:
— Новые поступления. Насекомых, небось, видимо–невидимо.
— Намек понял, — сказал Сигизмунд. — Завтра пришлю бойцов. На мотоциклах с пулеметами.
Сашок часто оставлял Сигизмунду что–нибудь из вещей. Особенно если приходили новые, некондиция. Иной раз даже не распечатанные. Зажрались буржуи.
— Шубка нужна, — поведал Сигизмунд. — И сапожки.
Сашок выбил из пачки новую сигарету. Странно посмотрел на Сигизмунда, со значением. Мол, как?
— Три месяца, — сказал Сигизмунд. — Качественно и совершенно бесплатно. Нужны сапожки. И шубка. Срочно. Желательно новые.
Сашок с сомнением поглядел на Сигизмунда.
— Четыре, — сказал он.
— А есть новые?
— Если поискать, то все есть, — сказал Сашок. — Только поискать надо.
— Ты поищи, поищи.
Они помолчали. Дело считалось между ними решенным.
Потом Сашок спросил:
— Для кого просишь–то?
Сигизмунд вынул из кармана лист бумаги с обведенной девкиной ногой и сказал:
— Для хорошего человека.
— Какого пола человек–то? — спросил Сашок, хотя и так все было ясно.
— Нужного, — ответил Сигизмунд. — Да не жлобись ты, Сашок!
Часа через два Сигизмунд выбрался из магазина с объемистым свертком под мышкой. Там лежали приличные, совершенно новые сапоги с немного поцарапанным голенищем и длинная синтетическая шуба, белая с черными ромбами. Чтобы фирма не пострадала от расточительства генерального директора, Сигизмунд принял благое решение понизить на эти четыре месяца себе зарплату. Тяжела ты, шапка Мономаха!
Затем Сигизмунд последовательно приобрел: рульку, банку маслин, буханку хлеба, батон, три бутылки «Степана Разина», зачем–то авокадо, бутылку водки «Смоленская роща», пленившую Сигизмунда приятной дешевизной, макароны — это про запас, помидоры, пакет сметаны — это к помидорам, большое румяное голландское яблоко — это девке. Под конец, в припадке мазохизма, купил в ларьке книгу «Двадцать шесть московских лжепророков, лжеюродивых, дур и дураков» Ивана Прыжова. Для самообразования. Про двадцать седьмую дописать. И двадцать восьмого. Как они дружно жили и в один день умерли, ха–ха. Зарезанные. Из–за золотой лунницы,
* * *
Дома было тихо. Кобель встретил хозяина краткой вспышкой бурной радости. Но когда хозяин направился в сторону кухни, не побежал впереди, — напротив, залег в прихожей и, елозя хвостом по полу, поглядел ему вслед с тоской.
Так и есть.
Из кухни донесся крик Сигизмунда:
— Это что такое?!
Кобель знал, что это такое. Лужа, вот это что такое. Потихоньку убрался в уголок и там свернулся.
Сигизмунд ворчал для порядка. Со всеми этими делами забыл кобеля выгулять. И не то чтобы забыл — все откладывал да откладывал. Дооткладывался.
Вытер лужу. Дал псу понюхать тряпку. Пес брезгливо воротил морду.
Девки что–то не видать, не слыхать. Спит, должно быть.
Сигизмунд прослушал автоответчик — не проявился ли часом охтинский изверг.
Бравый боец Федор докладывал о разгроме большой тараканьей группировки на пр.Славы. Больше никто ничего не докладывал.
Девка и вправду дрыхла на тахте. Сигизмунд оглядел комнату. Вроде, все на месте. Не буянила.
Потряс ее, чтобы просыпалась. Девка недовольно ворчала, но не просыпалась. Сигизмунд проорал:
— Рота, подъем!
Девка дернулась и открыла глаза. Испугалась, должно быть.
— Рядовая Двала! Доложите обстановку! — бодро крикнул Сигизмунд. И сам себе подивился. Вот ведь дурак.
Девка жалостливо залопотала.
— Вольно, — милостиво позволил Сигизмунд. — Готовьтесь к санобработке, рядовая Двала!
И показал ей «истребительное средство» в коробочке. Вынул бутылочку, покачал у нее перед носом.
— Видала? Травить будем насекомых.
Ничего–то бедная дура не поняла. Да от нее и не требовалось.
Сигизмунд крепко взял ее за руку и потащил в ванную. Девка, памятуя, видать, об Охте, упиралась, как могла, и поскуливала.
Сигизмунд пустил воду, взял девку за шею и сунул ее головой под кран. Девка брыкалась. Вырвалась. Все кругом забрызгала. Крикнула что–то — обругала, должно быть.
После чего забилась в угол. Уставилась оттуда сердито и обиженно.
Сигизмунд это предвидел. Решил поступить научно. То есть произвести для начала опыт на собаке, как дедушка Павлов заповедовал.
Подозвал кобеля, заманивая того в ванную. Кобель доверчиво подошел. Был помещен в ванну, намочен. Сигизмунд знаками показал девке, чтобы та кобеля держала, а сам начал втирать в пса пахучую жидкость. Кобель страдальчески терпел. Сигизмунд повернул к девке лицо и идиотски осклабился: дескать, знатно мы тут оттягиваемся. Дурочка в ответ радостно хихикнула и на голову Сигизмунда показала: мол, и себя не забудь. Сигизмунд грозно нахмурился: не забывайся, девка. А той идея, видать, понравилась. Знаками стала помощь предлагать.