Анахрон. Книга первая

Хаецкая Елена Владимировна

Сигизмунд пошел за носками, подаренными матерью. Вот и пригодились. Когда он принес носки, Аська неожиданно жестом фокусника извлекла из-за пазухи бутылку портвейна.

— Айда греться. А эта твоя пить будет? Давай ее позовем. — И не дожидаясь ответа, подошла к двери. — Квино Лантхильда! Иди портяшку жрать.

Лантхильда не отзывалась.

— Слушай, Морж, а где ты ее откопал? Только не ври. Такие девчонки на дороге не валяются.

Именно валяются, подумал Сигизмунд. В гаражах.

На кухне, под портвейн с горячим чаем, Сигизмунд

принялся потчевать Аську повестью о бравых норвежских рыбарях. Аська завороженно слушала. Перед ее мысленным взором проходили косяки серебряных селедок, седое море билось о суровые северные скалы, в небе пролетали, пронзительно крича, ослепительно-белые чайки, и каждая вторая была Джонатан…

— Ой, возьми меня на сейнер, я тоже хочу! — заклянчила Аська. — А там можно снимать? Мы бы сняли все это, и небо, и селедку, нам для “Джонатана” вот так надо, вот так, зарежься как надо… понимаешь? Слушай, а можно я завтра режа сюда притащу? Он от этой твоей обалдеет. Нет, точно, давай, мы ее возьмем, папаньку ее с сейнером, реж деньги добудет. Те ублюдки, которые меня на навороченной тачке подвозили, — они крутые, они дадут денег, всего дадут. Они за вечер в “Августине” знаешь сколько просаживают? Тут на целый птичий базар “Джонатанов” хватит…

— Хрен тебе, боженька, а не свечка, — сказал Сигизмунд. — Это мой бизнес. Не пущу, и не проси.

Аська надулась.

— Ну, хоть крысу-то возьмешь? — спросила она неожиданно.

— Кстати, зачем ты крысу-то сюда приволокла?

Клетка с Касильдой стояла на холодильнике. Кобель, изнывая, сидел внизу и принюхивался.

— Да сестрица ко мне приехала, она крыс ненавидит, прямо в обморок падает, говорит, от крыс у нее месячные на неделю раньше срока начинаются и по две недели длятся…

— Какие месячные? — не про то спросил Сигизмунд. — Тьфу, какая сестрица?

Аська искренне удивилась.

— Я же тебе говорила. Ко мне сестрица приехала. Ну, моя сестра. Вика. Помнишь, я еще кровать у тебя просила?

— А крыса тут при чем?

— Я же тебе говорю!.. — рассердилась Аська.

— Почему мне-то?

— А кому еще? Ты мой друг… Собака есть, крысу как-нибудь прокормишь…

— Чем ее кормить-то, крысу? — спросил Сигизмунд, сдаваясь. С крысой он уже внутренне смирился. Все равно скотина в клетке.

— Чем угодно. Только пить давай обязательно. У нее метаболизм скорый. Раз-два, все переварилось. Газетки ей меняй, свежие клади…

— Под небом голубым, — сказал Сигизмунд. — Есть город золотой…

— Она сама себе гнездышко совьет, — утешила Аська. — Да ты не печалься, Морж. Это ненадолго. Пока Вика не свалит.

— А когда она свалит?

— А хрен ее знает. Скоро. Или не очень… Она в отпуске. Погреться сюда приехала, представляешь?

— С Северного полюса?

— Из Рейкьявика. У нее там стажировка. Да ты все перезабыл. Я рассказывала. Они там хутор ковыряют.

— Какой хутор? Как ковыряют?

— Ой, ну я не знаю, древности там какие-то, викинги… Ну,

эти, которые на кораблях. Грабили тут. Кино еще было… Она как крысу увидела, сразу скисла, завела, что уйдет в другое место жить, в Москву вообще уедет, представляешь? Я говорю: да что ж такое! Нешто я для сестрицы крыску на пару дней не отдам. Есть, говорю, хороший человек, Морж, говорю, он животных любит, он их разводит, а тараканов наоборот травит. Он и крыску приютит, и душу отогреет. Виктория говорит, что отблагодарить бы надо… Я ей говорю: “Не боись, я его на сто лет вперед уже отблагодарила…” Вот, портвейн принесла…

— Ты его сама и выкушала.

Сигизмунду не нравилось, что Аська его выставляет таким бескорыстным другом животных.

— Ну, выкушала…

— Кстати, крыс я тоже травлю.

— Слушай, Морж, у меня там дома репетиция большая идет, всю квартиру прокурили, даже я дышать уже не могу… Можно, я у тебя ночевать останусь?

— У меня потолок упал. Всю комнату сгубили, — сказал Морж, отводя глаза. Ему не хотелось оставлять Аську. Она будет тарахтеть всю ночь, заснет под утро, проснется после трех часов дня, а уйдет хорошо если под вечер.

— У тебя же не одна комната, — резонно заметила Аська.

— Ну, понимаешь…

— Все, Морж, поняла. Поняла, Морж, поняла. У нас медовый месяц. Угадала?

— Угадала, — хмуро сказал Сигизмунд.

— Угу. Поняла. — У Аськи на глазах стало портиться настроение. — И сеструха наезжает. Говорит, накурено. Спать ей мешаем. Она по утрам встает, книжки какие-то читает. Она такая умная, что мне аж страшно с ней в одной комнате спать… Да ну тебя, как жлоб. “Медовый месяц, медовый месяц…”

— Ладно, Аська, не сердись. Я тебе сейчас одну вещь покажу… Сразу творчески вырастешь.

— Видела я твою вещь.

— Не эту. Сиди, гляди. Сейчас театр тебе делать буду.

Аська с недовольным видом закурила. Сидела, сорила вокруг пеплом.

Слегка подвыпивший Сигизмунд добросовестно воспроизвел лантхильдину пантомиму с козой. Прошелся по кругу ее преувеличенной походкой. “Подоил” козу.

— Слушай, Морж, — сказала Аська, давя сигарету о стол, — что ты жлобом добропорядочным прикидываешься? Нормальный ведь человек. Играешь убедительно. Чувство пространства у тебя есть. Четвертую стену убираешь шикарно. Давай, я у тебя останусь? Ну что ты, в самом деле… Я не буду вам трахаться мешать. А то хочешь — на троих. Я не обидчивая. Колотитесь себе…

— Не могу, — сказал Сигизмунд. — Понимаешь, нам для игр все пространство нужно. Вся квартира. И уединение.

— Ну и хрен с тобой, — окончательно обиделась Аська. — Живи уродом. Пошла я.

Сигизмунд обрадовался. Так обрадовался, что шарфом ее мохеровым закутал. Своим. Заботливо.

— Еще носовой платочек под подбородочек подложи, — проворчала Аська. — Жопа ты все-таки, Морж. Я тебе когда-нибудь отказывала? Хошь, с сестрицей познакомлю? Она ничего.

— Нет, — твердо сказал Сигизмунд.