Анаконда
Шрифт:
Вот и еще одна ниточка к Мадам! Это Бобренев, лихой прокурорский полковник, ныне старший советник юстиции ОСО, нашкандыбал в Австрии материал на торговлю детьми с целью пересадки их здоровых органов и переливания здоровой крови больным богатым старикам в некоем геронтологическом санатории в Шварцвальде. И нашел ведь следок к Мадам. Нашел...
Кстати, и след сына вице-премьера там обнаружился. Надо будет позвонить ему. Ведь обещал, как только следок объявится, успокоить. Еще рано вселять надежду. Но след-то есть!
Муромцев отхлебнул еще один большой глоток крепкого чая и набрал четырехзначный номер «вертушки» вице-премьера.
Александр Иванович Бугров был на месте.
— Значит, Александр Михайлович, если я правильно понял, у Бобренева есть серьезные основания полагать, что в Шварцвальде, в клинике, финансируемой бароном фон Раумницем, врач, выходец из Кишинева Ион Чогряну проводит незаконные медицинские эксперименты?
— Да.
— И для этих экспериментов из стран СНГ похищают детей, нелегально доставляют в Шварцвальд и используют, в частности, для переливания крови старикам?
— Да.
— Вы не считаете возможным оперативно выйти на ФСБ, внешнюю разведку, подключить их к расследованию?
— Думаю, сейчас это нецелесообразно. Представьте себе, тихий австрийский горный курорт, все друг друга знают, наши трое сотрудников с трудом сохраняют инкогнито, работают. И вдруг появляются парни из параллельных структур, начинают свои расследования, неизбежно засвечиваются, криминальная организация сворачивает систему, эвакуирует медперсонал, больных, исходный, извините, материал, и все концы обрублены.
— А если обратиться в соответствующие структуры Австрии? Я знаком и с премьер-министром.
— Тоже нецелесообразно, считаю. Может быть утечка информации, и тогда события будут развиваться по тому же, только что мной описанному сценарию.
— Так что же делать? Ждать у моря погоды?
— Зачем? Мы ведь не ждем. То, о чем я вам докладывал, ведь наши наработки. А ребята из МВД пока таких наработок не имеют. Пусть наши и закончат дело.
— Уверены, что справятся?
— В своих я уверен. Там такая деликатная операция намечается, что не числом надобно, а умением. Чем меньше русских окажется сегодня в Шварцвальде, тем лучше для операции.
— Сын там?
— Там.
— Гарантируете его жизнь и здоровье?
— Да. Бобреневу удалось внедрить своего человека в клинику.
— Какая помощь нужна?
— Следы из Австрии ведут сюда, в Москву. Во главе всей организации стоит некая дама, для которой торговля детьми лишь один из контролируемых ею «промыслов». У нее связи очень широкие. Я не могу вскрыть нарыв, не тронув кожу скальпелем. Нужно брать всю организацию. А там и торговля наркотиками, автомашинами, и нашими, и иномарками, «пирамиды», построенные на всех этих «бизнесах». И ниточки на самый верх! Мне нужна гарантия, что, начав ворошить этот змеюшник, я доведу дело до конца, меня не отзовут на другое дело, не направят срочно в отпуск, не уволят из прокуратуры...
— Но Кожин...
— Честнейший человек. Так и на него может быть оказано давление. Непосильное для него давление. Поддержите.
— Поддержу. Что еще?
— Могут быть ходатайства об изменении этой даме меры пресечения, давление на суд со стороны самых высоких госструктур. Прикройте.
— Прикрою. Что еще?
— А дальше дело техники. Моей техники. Можно, я вам напоследок, чтобы снять напряжение, анекдот наш, следственный, расскажу?
— Давайте. Я следственных не знаю. У нас тут чаще еврейские, армянские, грузинские, чукотские... Словом, как и в прежнем ЦК, в моде анекдоты на тему дружбы народов... Такой, знаете, от которой потом не остается камня на камне.
— Понял вашу иронию. Сочувствую. У нас проще нравы: на худой конец, про поручика Ржевского. Да, так вот. Задержан человек, убивший другого. И вот его показания на первом допросе:
«Ну, в натуре, гражданин следователь, я сам поражен! Прихожу домой, а там мужик сидит с ножом в руках. Я ему: «Ты чё, в натуре, в моем доме делаешь?» А тот, не говоря дурного слова, встал и вдруг упал, аккурат на нож напоролся».
«Так на его теле эксперты насчитали десять колото-резаных ран!» — говорит ему следователь.
«А я что говорю, гражданин начальник? Он встал — упал, на нож; опять встал — упал, снова на нож напоролся, опять, сука, встает и снова, гад, падает, и снова, вы не поверите, на нож! И так действительно десять раз. Я же тут ни при чем! Я, в натуре, прихожу домой, а там мужик сидит с ножом в руках. Я ему: «Ты чё, в натуре, в моем доме делаешь?»
Я понял, наверное, вас. Ваша проблема — не преступника задержать, а доказать его вину.
— Это точно. Никто не признает вину сразу. Во всяком случае, если речь идет не о бытовиках, а о профессиональных преступниках. А тут такие деньги гуляют. На эти деньги всем старикам России можно год пенсию повышенную платить, студентам — стипендии. А там, где большие деньги, поверьте человеку, проработавшему четверть века на следствии, все становятся молчаливыми и сдержанными. Потому что лишнее слово — это приговор, лицензия, смерть.
Я вас понял. Любую помощь окажу, любую поддержку. Работайте спокойно. Думаю, мне хватит власти оградить вас от давления.
— Спасибо. Я так Генеральному и скажу.
— Так он в курсе? Так я и думал. Всего доброго.
Бугров встал, размял затекшие ноги, прошелся по кабинету. Потом, подумав минуту, решил пройтись по коридору.
Он прошел через пустой и торжественный Екатерининский зал, где президент принимал послов и зарубежных гостей, через более скромный Кавалергардский. Здесь обычно дожидалась охрана, пока президент осуществлял протокольные мероприятия. Через зал бывшего Верховного Совета Бугров прошел в небольшое помещение, находящееся за этим хорошо известным телезрителям залом. За спиной огромной статуи Ленина, задрапированной серыми холстинами, находилось несколько комнат, где в прежние времена собирались в перерыве заседаний Верховного Совета члены Политбюро. Отсюда имелся отдельный лифт, ведущий в потаенный кремлевский дворик, откуда отъезжали автомобили, развозившие обладателей «членовозов» на госдачи.
На больших напольных часах было 22.45. Время позднее, даже для любивших поработать вечерами членов команды из Администрации президента, и никого на своем пути Бугров не встретил.
Он был, кажется, единственным членом правительства, кабинет которого остался в Кремле. В свое время президент и премьер-министр договорились, что именно Бугров будет в качестве вице-премьера осуществлять контакты двух наиболее могучих властных структур: Администрации президента и правительства. Договорились, что какое-то время Бугров останется в Кремле. Правительство давно переехало в «Белый дом», а он так и застрял здесь. Недаром говорят, «нет ничего более постоянного, чем временное». То ли забыли про его временный статус «контактера», то ли это его странное положение устраивало обе стороны.