Анализ художественного произведения. Стиль и внутренняя форма

Минералова Ирина Георгиевна

Во-первых, это прямое (без посредников) обращение к враждующим; неоднократное «смотрите…»; во-вторых, это включение себя в мир враждующих: «скоро уснем мы все, / Кто на земле не давали уснуть друг другу», но это обращение ко всем вместе и к каждому в отдельности – «поэты, любовники, полководцы». Такая позиция лирического героя, несмотря на категоричность и безапелляционность высказанного в первой строке, заставляет воспринимать того, кто «знает правду», с полным доверием как человека, на горьком опыте раздоров и войн постигшего высшую истину, «возлюби», которая сродни правде молодого Маяковского: «Стою, / Огнем обвит, / На несгорающем / Костре / Немыслимой любви».

Поразительно, что в стихотворении

из восьми строк четырежды в разных вариациях повторено слово «земля»: с каждым его повтором и «люди» вписываются в различные пространственно-временные миры: «на земле бороться» противопоставлено и сопоставлено с фразой «под землею скоро уснем мы все». Пусть впрямую не выражено, но образно ясно обозначено: Жизнь, гармония, умиротворение – и Смерть, вечный сон поставлены на карту; быстротечность жизни, промельк – и Вечность небытия. Жизнь оказывается сжатой до суток, более того, до мгновения в вечере, когда уже ночь позвала ко сну, к земному отдохновению. Получается, что идиллическое «уж ветер стелется, уже земля в росе» говорит одновременно о жизни на пороге ночи, мирного сна, о мгновении жизни на земле – и о беспредльности космоса, в который «вписан» человек со своими бурями: «Уж скоро звездная в небе застынет вьюга». Улягутся ветры земные, наступит время умиротворения, но «застынет» звездная вьюга – и навсегда остановится время для враждующих, вечный холод охватит души тех, кто горячо и страстно растрачивал себя в распре. Да, конечно, земное существование и бесконечно небытие; бесконечно малы, ничтожны поводы к вражде в сравнении с Вселенной в Вечности, где человек осознает себя частицей мирозданья, а не самодостаточным себе довлеющим миром.

Автор и графически, курсивом, и синтаксически (опуская глагол-сказуемое, которое должно следовать за ним) выделяет вопрос «О чем?». Такое двойное выделение вопроса создает особый эмоциональный и смысловой ассоциативный «пучок», способный развернуться в бесконечное число вопросов: «Какой спор, какая правда стоит человеческой жизни, твоей и чужой?», «Чье счастье может искупить хотя бы одну человеческую смерть? А если этих смертей десятки, сотни, тысячи?». Как созвучны эти вопросы подтекста цветаевского стихотворения вопросам, которые решает в своих романах Ф.М. Достоевский! Каким пронзительным эхом отзываются они сегодня!

Что ж, у каждого свои мотивы для раздора («поэты, любовники, полководцы»), но мизерно малыми представляются они перед лицом Вселенной и Вечности. Последняя строка стихотворения содержит и житейский упрек, и вечный укор сеющим вражду. Все стихотворение строится так, что нет возможности «оправдать» их, и нет смысла в оправданиии. Автор ставит убедительную смысловую точку и заставляет повернуться к правде, открытой им.

Это стихотворение – своеобразная визитная карточка стиля Марины Цветаевой. В своем творчестве она всегда стремится к гармонии, примирению от поединка (будь то любовь-поединок, любовь-разлад, расставание или поединок с миром и собой) через раскаяние и покаяние. Стихотворение строится так, что строгая система доказательств вины возлюбленного, друга, окружающих кажется безупречной до самых последних строк произведения, финальная же строфа и даже строка разрешают конфликт с точностью до наоборот.

Вспомните стихотворение «Вчера еще в глаза глядел», которое строится на рефрене «Мой милый, что тебе я сделала?», а завершается так:

За все, за все меня прости,Мой милый, что тебе я сделала.

Или «Мне нравится, что вы больны не мной…», где финальные строки снимают «маску-браваду»:

За

то, что вы больны, увы, не мной,За то, что я больна, увы, не вами.

Или в стихах о Родине, где «все равно и все едино»:

Но если по дороге куст встает,Особенно рябина…

доказывает как раз совершенно обратное: Родина свята, никакие счеты сводить с ней невозможно и бессмысленно, и это святое, не рассудочно выверенное, обнаруживает свою притягательную силу, ничем не преодолимую…

Вообще такой внутренний ход авторского чувства и авторской мысли показывает, что лирическая героиня ее стихов обретает полноту мира через исповедальное, включающее в себя покаянное, что лишний раз обозначает внутренний христианский строй ее духовного мироощущения.

Точно так же, как и в рассмотренном подробно стихотворении, во множестве других поэт рассчитывает на диалог с читателем, а в стихах предстает вполне конкретный адресат:

Тебе, имеющему быть рожденнымСтолетие спустя, как я отдышу……Мой милый, что тебе я сделала?Ты меня любивший фальшью истиныИ правдой лжи…

И даже:

…К вам всем – что мне ни в чем не знавшей меры, —чужие и свои?!Я обращаюсь с требованьем верыИ просьбой о любви.

Таким образом Марина Цветаева создает жанровый портрет послания, а это сообщает ее стихам особый доверительный тон, формируя вполне камерное пространство произведения. Конечно, в стихах «с адресатом» проявляются и черты других стихотворных жанров, например фольклорного плача или народной песни. Вообще же послание у Марины Цветаевой часто – явление устной речи, где эллиптируются (опускаются) слова и выражения, которые читатель может воостановить и которые нет необходимости восстанавливать.

Другая особенность поэтической речи Марины Цветаевой состоит в том, что в ней намеренно, вопреки правилам грамматики изобилуют тире, выделяющие особо значимое слово, смысловую и психологическую паузу:

Из рук моих – нерукотворный град —Прими, мой странный, мой прекрасный брат!Настанет день – печальный, говорят!Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробеНасторожусь – прельщусь – смущусь – рванусь.

Для того чтобы передать экспрессивность чувства, «плотность» смысла стиха, Марина Цветаева снимает с обыденных, стертых от частого употребления слов «культурный слой», и обнаруживает внутренний смысл и форму:

Рас-стояние: версты, мили…Нас рас-ставили, рас-садили…

Так описывает она разлуку с другом поэтом Борисом Пастернаком. Диалог, который ведет автор (или лирический герой) с читателем и адресатом, придает этим стихам драматургическую выразительность, а сами стихи строятся как драматические миниатюры или «краткий пересказ» драмы: