Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Когда Эйб Сторнхилл очнулся, было уже темно. И он не сразу понял, где находится. Он лежит… на земле… потрескивает рядом огонь… Огонь? Горит церковь?! И эта мысль заставила его встать на ноги. Да, всё так. Это горит его церковь, вернее, уже догорает. Теперь он всё вспомнил. Они молились. Женщины, мужчин не было, некоторые с детьми. Они пришли за защитой. И вместе с ними он молил Бога о защите. Одна из женщин, прижимая к себе двоих настолько перепуганных, что даже не плакали, малышей, закричала:
— Меня, Господи, возьми лучше
Остальные подхватили этот крик. И он присоединился к ним.
— Господи, возьми мою жизнь и спаси их!
А потом ворвались те, пьяные, в форме… и дальше всё путалось. Он попытался защитить, закрыть собой… И вот…
Заслоняясь рукой от жара, он медленно, преодолевая боль в избитом теле, обошёл вокруг церкви. Наткнулся на несколько трупов. В форме. Значит… значит кто-то всё-таки пришёл на помощь. «Господи, прости им, ибо… ибо я уже не могу прощать. Господи, нет…» Он перевёл дыхание. С зимы он помнил, как выглядят сгоревшие заживо. «Спасибо тебе, Господи, этого не случилось». А теперь…
Эйб Сторгхилл оглядел себя. Хотя уже стемнело, он увидел, что его облачение изорвано, в грязи и крови. Он ощупал своё лицо. Опухшее, болезненное. Рот разбит, глаза, скулы… Но он жив, и его место там, в Цветном, рядом с ними. Они унесли и увели своих, а его оставили. Значит, он сам придёт к ним… А погребением этих… Это паства брата Джордана. Пусть он ими и занимается. Души их не уберёг, так пусть тела… А ему надо идти. В Цветной квартал. К своим…
Мартин Корк зарядил пистолет и щёлкнул предохранителем.
— Ну вот, и два магазина в запас. Теперь порядок.
Эркин кивнул и улыбнулся через силу.
— А много мы покрошили.
— Знаешь, — Мартин явно не слышал его. — Я вот восемь лет был на фронте. Убивал, умирал, снова убивал. И теперь думаю: зачем я это делал? Понимаешь? Зачем? Из-за чего была эта война?
Эркин как-то неуверенно пожал плечами.
— Я воевал, — продолжал Мартин, — защищал Империю, порядок, и вот… Хорошо, мы проиграли, пришли русские, всё разрушили… Но я вернулся домой, жена меня дождалась, работы, правда, хорошей не нашлось, но какая-то была. Был дом, была семья. И вот… Решили восстановить порядок. И я потерял всё. Так будь он проклят этот порядок!
Эркин усмехнулся.
— Согласен.
Мартин быстро вскинул на него глаза и кивнул.
— Да, извини, я и забыл, что это было для тебя. И для остальных.
— Ничего, Мартин. Думаешь, ночью не полезут?
— Не знаю. Пока нам везло. С одной стороны лезут. На два фронта мы бы сдохли.
Они сидели у костра, уже по-ночному яркого.
— Это всё шваль, — Мартин ловко сплюнул в костёр. — Им бы пограбить, над беззащитными поизмываться. А как до серьёзного дойдёт… Фронта, сразу видно, и близко не нюхали. Стрелять толком не умеют. И командирами такие же… Ладно, — оборвал он себя. — Кто в охранении?
— Моя ватага, — Одноухий, кряхтя, опустился на
— Сколько нас и сколько их, — спокойно ответил Мартин. — Либо мы их передавим. Либо они нас.
— А кого больше? — спросил Эркин.
— Хочется думать, что нас, — ответил Мартин и повернулся к подбежавшему к костру подростку. — Как там?
— Тихо. Только говорят, кто-то на подходе шебуршится.
Мартин встал.
— Пойдем. Посмотрим, кто там… шебаршит.
Он ни к кому не обращался, но Эркин сразу вскочил на ноги.
Они подошли к завалу и осторожно, чтобы не высветиться, поднялись к лежащим у гребня часовому.
— Ну, что там?
— Да вот, — Митч подвинулся, давая им место. — Вроде там кто-то бродит. Я цыкнул, затихло, а сейчас опять.
— Тихо, — скомандовал Мартин.
Да, в тёмной — тень от завала сливалась с ночной темнотой — глубине улицы что-то шевелилось и вроде даже поскуливало.
— Собака, что ли? — неуверенно спросил Митч.
Мартин молча мотнул головой, прислушиваясь.
— Фонарь бы, подсветить, — предложил Длинный.
— У тебя есть? — хмыкнул Мартин. — Тогда заткнись.
— А факелом? — спросил Эркин.
— Себя осветишь.
— Ну, тогда так спущусь, — Мартин ухватил его за плечо, но Эркин легко вывернулся. — Я глазастый. Увижу.
Алиса шла уже очень долго. Эта улица была такая длинная и тёмная. И под ноги всё время попадалось что-то мягкое, будто побросали сюда… Подушки? Не бывают они такие большие. Она несколько раз спотыкалась и падала, попала руками во что-то холодное и липкое, чуть не потеряла баульчик, чулки совсем порвались, обе коленки наружу. И ей очень хотелось плакать. Но Андрей велел тихо. Она шла и тихо всхлипывала.
Эркин слезал с завала на ту сторону, когда над его головой на гребне ярко вспыхнуло несколько факелов, осветив улицу и маленькую нелепую здесь фигурку, пробиравшуюся между трупами.
— Чтоб мне…! — потрясённо выругался Мартин. — Девчонка!
И крик Эркина:
— Алиса!!
Ослеплённая светом, Алиса застыла на месте, оглянулась… и увидела рядом скрюченного залитого кровью мертвеца. И, уже не помня себя, пронзительно завизжала.
Мартин встал на гребне в полный рост, заорал что-то, отвлекая возможно прячущихся в темноте на себя.
Алиса визжала, беспомощно дёргаясь на месте, когда чьи-то руки подхватили её и подняли на воздух.
— Алиса, — повторил Эркин, прижимая её к себе.
Упираясь ладонью и баульчиком в его плечи, Алиса попыталась отстраниться.
— Алиса, ты не узнаёшь меня?
— Эрик, — всхлипнула Алиса, обхватывая его за шею и едва не уронив баульчик. — Я шла, шла…
— Меченый! — заорали с гребня, — Назад, чтоб тебя…!
— Эркин, — Мартин рявкнул так, что остальным даже стало страшно на мгновение. — Ты… твою… вместо мишени…!