Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Чолли усмехнулся. Смешно, но ему даже нравится всё это. Это его хозяйство, его дом, его семья. Там, в Алабаме, всё равно в нём жило постоянное: отберут! Хозяйское слово ненадёжно, сегодня дал, а завтра отнял. Ни за что-то, ни почему-то, а только чтоб власть свою показать. А здесь… здесь совсем другое. Они это купили, на свои деньги, а что подари ли им, так это ж по дружбе, от чистого сердца. И когда Силины, что в соседнем проулке живут, младшего своего женили, так он с Настей вместе со всеми на той свадьбе гулял, и Настя со всеми женщинами свадебный пирог ставила,
Чолли рассмеялся воспоминанию и шевельнул поводом. Раскат сразу пош1л рысью. А объезжать раската ему и не пришлось, конь будто всё знал заранее и подстраивался под него. Теперь-то он понял, что такое: свой конь. Раскат под него, и он под Раската. На следующее лето, когда с табуном будет в степь уходить, Раскат уже поставлен будет. А сёдла здесь другие, пришлось заново учиться да привыкать, это Раскат его принимает как есть, а другие, бывает, сердятся. И он хоть и рабочим пока числится, а и на объездку его зовут, и конюхам он не только помогает, а бывает и наравне работает. И всё не за просто так, а к зарплате прибавка. Ну-ка, давай, раскат, пошёл, ну, пошёл!
И свист ветра в ушах, и стремительно летящая под копыта зелёная молодая трава. Давай, раскат, давай! Чолли привстал на стременах, подался навстречу ветру.
Как тренировать Раската, ему3 рассказали подробно и очень понятно. А однажды, когда он работал Раската в манеже, пришёл директор, постоял, посмотрел, а потом вошёл к нему и сказал. Всё по делу и не обидно. И… и не по-хозяйски. Нет, он директору не ровня, и говорил с ним директор не как с ровней. А… как опытный с новичком. Он для директора — человек, а не скотина рабочая.
Чолли прислушался к дыханию раската и довольно улыбнулся: хорошая дыхалка, а если ещё поставить, как ему говорили, то на осенних скачках он со многими поспорит.
А в воскресенье Мишку и Светку на коня сажали, из младенчества вывозили. Положено здесь так, чтоб от материнской груди да на коня. Соседи собрались, сразу после церкви, стол во дворе накрывали, Настя напекла пирогов, у неё уже совсем хорошо получается, он привёл из конюшни Раската и вывез мишку. И всё бы на этом, да Светка такой рёв подняла, что и её посадили, а она сразу за гриву уцепилась, еле стащили потом. Смеху было, что, дескать, по ошибке девка, парнем бы ей быть, поминали какую-то Кавалерист-девицу, Анку-Атаманшу. А на следующий год он пашу вывезет.
Так, дыхалку он Раскату сегодня отработал, пора и домой. Раската обиходить, домой забежать и на дежурство, сегодня он в ночь. И, словно услышав его мысли, Раскат, не сбавляя хода, стал поворачивать налево, к посёлку.
— Хорошо, Раскат, — похлопал его по шее Чолли. — Хорошо.
На выходной он решил съездить в Царьград. Погуляет, сходит в зоопарк. Читать он читал, но надо и посмотреть. Утром выедет, вечером вернётся. Он словно спорил с кем-то, отговаривающим его. В самом деле, чего ему киснуть,
И, ложась спать, Дэн завёл будильник на полвосьмого. Чтобы успеть на электричку в восемь- пятнадцать, тогда в полдесятого он в Царьграде. Он уже лежал, когда в дверь постучали.
— Кто? — спросил он, не открывая глаз.
— Это я, Арчи, открой.
Чертыхнувшись, Дэн вылез из-под одеяла и зашлёпал к двери, щёлкнул задвижкой.
— Входи, — и отступил вбок.
Арчи умело при открыл дверь на щель и ловко проскользнул в комнату.
— Ты чего так рано завалился?
— В Царьград еду, — хмуро ответил Дэн. — Чего тебе?
Арчи внимательно посмотрел на него. И спросил, заранее зная ответ:
— Сигареты есть?
— Ты чего? — удивился Дэн. — Головой приложился? Я ж не курю.
— Знаю, — кивнул Арчи и улыбнулся. — А вдруг завалялись?
— Иди ты! — Дэн выругался по-английски и продолжил по-русски: — Коли за этим, так отваливай.
— А поговорить если?
— С этим к доктору Ване. Или к батюшке. Отваливай. Мне вставать рано.
— А чего у тебя там в Царьграде? — не унимался Арчи. — Зазнобу завёл?
— А пошёл ты! — кинулся на него Дэн.
Но силы были равны, и выкинуть Арчи из комнаты не получилось, а там и коридорный мог на шум заявиться, а это уже скандал и до милиции недалеко. А им это нужно?
— Ладно, — отпустил он Арчи. — Говори, зачем пришёл.
— Я ж сказал уже. Поговорить, — Арчи заправлял рубашку в брюки, дрались-то не всерьёз, так что ни синяков, ни порванной одежды и быть не могло. — Тоскливо что-то.
Дэн невольно кивнул. В самом деле, какая-то непонятная тоска то и дело накатывала на него. Да и на остальных, он же видит.
— Ладно.
Он взял со стула и прямо на голое тело натянул старые армейские штаны, потом включил верхний свет.
— Чаю хочешь?
— Для разговора если, — пожал плечами Арчи.
Для разговора — это остывший чай, неполные чашки: всё равно пить не будут. Дэн отодвинул занавеску, закрывавшую кухонную нишу и стал накрывать на стол.
Готовить в комнатах не то, чтобы запрещалось, а… не одобрялось, скажем так. Трактир внизу, только закажи и тебе всё прямо в комнату доставят, но чай… святое дело. И в каждой комнате ниша за весёленькой в тон к обоям занавеской, а там шкаф-стол для посуды и продуктов и маленькая — на один диск — электроплитка.
Дэн поставил на стол две чашки с чаем и кивнул.
— Садись.
С чего-то разговор надо начинать.
— Ты завтра как?
— Во вторник, — Арчи вертел, катал в ладонях чашку, будто грелся, — ты в школу записался?
— Как все, — Дэн усмехнулся. — А чего ещё делать?
— Слушай, — Арчи улыбкой извинился за вопрос, — ты в Царьград поэтому мотаешься?
Дэн угрюмо кивнул.
— Ну… интересно тоже, конечно.
Помолчали, и арчи заговорил о том, о чём все думали, но старались вслух не говорить.