Анархия и Порядок

Бакунин Михаил Александрович

Если правда – как я в этом глубоко убежден, – что только инстинктом свободы, ненавистью к угнетателям и способностью взбунтоваться против сего, что носит характер эксплуатации и господства в мире, против всякого рода эксплуатации и деспотизма, проявляется человеческое достоинство германских наций и народов, нужно согласиться, что с тех пор, как существует германская нация до 1848 года, одни крестьяне Германии доказали своим бунтом в шестнадцатом веке, что эта нация не абсолютно чужда этому достоинству.

Напротив того, если бы захотели судить о германском народе по делам и проявлениям его буржуазии, то пришлось бы сделать заключение, что он предназначен осуществить собой идеал добровольного рабства.

Второй выпуск

Предисловие

Под заглавием «Кнуто-Германская империя и социальная

революция, выпуск второй», я помещаю, согласно намерениям автора, содержание последних листов (начиная 27-й строчкой 138-го листа) большой рукописи Бакунина (не включая сюда вставки, написанной на листах 286—340, вставки, напечатанной Максом Неттлау в 1-м томе Собрания сочинений). Это продолжение рукописи должно было быть напечатано благодаря моим стараниям летом 1871 г. и было бы напечатано, если бы имелись материальные средства. Наконец, оно появляется целиком в первоначальной форме теперь, на тридцать шесть лет позже, чем надеялся автор.

В заголовке этой части рукописи Бакунин написал: «Исторические софизмы доктринерской школы немецких коммунистов». Но это заглавие не соответствует содержанию этого второго выпуска.

Автор начинает (листы 139—142) провозглашением принципа, «составляющего существенное основание позитивного социализма», а именно, что «факты рождают идеи» и что «из всех фактов экономические явления составляют существенную основу, главное основание, из которого неизбежно вытекают все остальные явления, интеллектуальные и моральные, политические и социальные». Он напоминает, что этот принцип «впервые был научно формулирован и развит Карлом Марксом». Бакунин, естественно, сам подписывается под экономическим материализмом, однако с оговоркой. «Этот принцип, – говорит он, – глубоко справедлив, когда его рассматривают в правильном освещении, т. е. с точки зрения относительной. Но когда его утверждают абсолютным образом, как единственное основание всех других принципов, как это делает школа немецких коммунистов, он становится совершенно ложным».

Здесь вместо того, чтобы немедленно приступить к затронутому вопросу, к изложению и опровержению «исторических софизмов» школы Маркса, автор прежде всего констатирует, что в прямом противоречии к провозглашенному материалистами принципу находится принцип идеалистов всех школ: идеалисты «претендуют, что идеи господствуют над фактами и производят их». И во имя материализма Бакунин нападает на идеалистическую доктрину: «Вне всякого сомнения, идеалисты ошибаются, и одни лишь материалисты правы. Да, факты определяют идеи; да, идеал, как выразился Прудон, есть лишь цветок, корнями которому служат материальные условия существования». Он посвящает листы 149—286 и длинное незаконченное примечание к 128—240 л. предварительному опровержению идеализма в его различных формах: сперва в форме религиозной, затем в форме, какую ему придал в девятнадцатом веке Виктор Кузен, – эклектизма.

Иногда в течение этой работы Бакунин вспоминает, что вся эта длинная полемика против идеализма есть лишь введение и что ему придется затем излагать настоящий предмет его работы. Два раза – на листах 213 и 229 – он снова упоминает о школе немецких коммунистов, школе «материалистов-доктринеров, которые не сумели отделаться от религии Государства», как бы для того, чтобы показать, что он не потерял из вида своего обещания, данного вначале, опровергнуть «исторические софизмы». Но рукопись осталась незаконченной и прерывается раньше, чем Бакунин мог закончить свое опровержение идеализма.

Дж. Гильом

Исторические софизмы доктринерской школы немецких коммунистов [114]

(…) Не таково мнение доктринерской школы социалистов, или скорее государственных коммунистов Германии, школы, основанной несколько раньше 1848 г. и оказавшей – надо признать это – крупные услуги делу пролетариата не только в Германии, но и в Европе. Это ей главным образом принадлежит великая идея Международной Ассоциации рабочих, а также и инициатива ее первого осуществления. Ныне она находится во главе Социал-Демократической рабочей партии в Германии, имеющей своим органом «Фольксштат» («Народное Государство»).

114

Это заглавие следует в рукописи Бакунина непосредственно за фразой (в конце 138-го листа) относительно «немецкой нации», которой заканчивается первый выпуск: «Если бы, наоборот, ее хотели судить по фактам и поступкам ее буржуазии, то пришлось бы прийти к заключению, что немецкая нация как бы предназначена судьбой к тому, чтобы осуществить идеал добровольного братства». – Дж. Г.

Это, следовательно, весьма почтенная школа,

что не мешает ей по временам глубоко заблуждаться: одной из главных ее ошибок было то, что она приняла за основание своих теорий принцип, глубоко верный, когда его рассматривают в верном освещении, то есть с точки зрения относительной, но который, рассматриваемый и выставленный вне связи с условиями, как единственное основание и первоисточник всех других принципов (как это делает эта школа), становится совершенно ложным.

Этот принцип, составляющий, впрочем, существенное основание позитивного социализма, был впервые научно формулирован и развит г. Карлом Марксом, главным вождем школы немецких коммунистов. Он проходит красной нитью через знаменитый «Коммунистический Манифест», выпущенный в 1848 г. международным комитетом французских, английских, бельгийских и немецких коммунистов, собравшихся в Лондоне: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Этот манифест, составленный, как известно, гг. Марксом и Энгельсом, сделался основой всех дальнейших научных работ школы и агитационной деятельности, которая велась позднее Фердинандом Лассалем в Германии.

Этот принцип абсолютно противоположен принципу, признаваемому идеалистами всех школ. В то время как идеалисты выводят всю историю, включая сюда и развитие материальных интересов, и различные ступени экономической организации общества из развития идей, немецкие коммунисты, напротив того, во всей человеческой истории, в самых идеальных проявлениях как коллективной, так и индивидуальной жизни человечества, во всяком интеллектуальном, моральном, религиозном, метафизическом, научном, художественном, политическом, юридическом и социальном развитии, имевших место в прошлом и происходящих в настоящем, видели лишь отражение или неизбежное последствие развития экономических явлений. Между тем как идеалисты утверждают, что идеи господствуют над явлениями и производят их, коммунисты, наоборот, в полном согласии с научным материализмом утверждают, что явления порождают идеи и что идеи всегда суть лишь идеальное отражение совершившихся явлений; что из общей суммы всех явлений явления экономические, материальные явления в точном смысле слова представляют собою настоящую базу, главное основание; всякие же другие явления – интеллектуальные и моральные, политические и социальные, лишь необходимо вытекают из них. [115]

115

Здесь начинается отрывок рукописи, изданной Элиаэ Реклю и Кафиэро в виде брошюры под заглавием: «Бог и Государство».

Кто прав, идеалисты или материалисты? Раз вопрос ставится таким образом, колебание становится невозможным. Вне всякого сомнения, идеалисты заблуждаются, а материалисты правы. Да, факты господствуют над идеями; да, идеал, как выразился Прудон, есть лишь цветок, материальные условия существования которого представляют его корень. Да, вся интеллектуальная и моральная, политическая и социальная история человечества есть лишь отражение его экономической истории.

Все отрасли современной сознательной и серьезной науки приходят к провозглашению этой великой основной и решительной истины: да, общественный мир, мир чисто человеческий – одним словом, человечество есть не что иное, как последнее совершеннейшее – для нас по крайней мере и применительно к нашей планете – развитие, наивысшее проявление животного начала. Но как всякое развитие неизбежно влечет за собой отрицание своей основы или исходной точки, человечество есть в то же время все возрастающее отрицание животного начала в людях. И именно это отрицание, столь же разумное, как естественное, и разумное именно потому лишь, что естественное, – в одно и то же время и историческое, и логическое, роковым образом неизбежное, как и всякое развитие и осуществление всех естественных законов мира, – оно-то и составляет и создает идеал, мир интеллектуальных и моральных условностей, идей.

Да, наши первые предки, наши Адамы и Евы, были если не гориллы, то по меньшей мере очень близкие родичи гориллы, всеядные, умные и жестокие животные, одаренные в неизмеримо большей степени, чем животные всех других видов, двумя ценными способностями: способностью мыслить и способностью, потребностью бунта.

Эти две способности, все возрастая на протяжении истории, представляют собственно «момент» [116] , сторону, отрицательную силу в позитивном развитии животного начала в человеке и создают, следовательно, все то, что является человеческим в человеке.

116

«Момент» здесь является синонимом «фактора», как в выражении «психологический момент». – Дж. Г.